Во всех наших брошюрах, начиная от «Корнер Стон»[13] и до завтраков, упоминается множество имен, прекрасно выражавшихся. Надо бы проверить все эти списки, ведь между этими людьми могут оказаться и действительные друзья. Так же точно нужно не забыть о директорах музеев, которые были дружественны, например, Хессемер или директора Даллас[14], в Тульсе и др. Если одни из людей окажутся отравленными, то весьма возможно, что другие, наоборот, будут благородно негодовать тем сильнее.

11. Чем больше мы читаем старые документы и отчеты, тем яснее положение нашей Средне-Азиатской экспедиции. Посмотрите рапорт директоров от 1923 до 1926 [года]. Также обновите в памяти большой отчет под названием «Рерих Музеум & итс аффилиэтед Активитис»[15]. Наконец, посмотрите отчеты по Музею первого вице-президента М. М. Лихтмана. Везде Вы найдете полезнейшие данные. Поистине, после всего того, что сам Леви писал, для него особенно позорно сделать отступнический вольт-фас. В отчете «Рерих Музеум & итс аффил[иэтед] Активитис» приведена и полностью Декларация о признании всеми нами содержания Музея собственностью нации[16]. Ведь не могут же официальные отчеты заключать в себе неверные данные. Не может же рассматриваться такое вопиющее дело лишь по наветам одного Леви, действующего с адвокатом, которого он сам называет из всех адвокатов наинизшим трикстером. Не может же правит[ельство] руководствоваться этими заведомыми злоумышлениями! Вообще, чем больше будете вчитываться в архив пятнадцатилетней нашей работы, тем большее возмущение возникнет по поводу происходящего неслыханного злоумышления. Неужели же одержимые утеряли всякий облик человеческий?

5

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант и М. Лихтману

10 января 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Родные З[ина], Фр[ансис] и М[орис], сейчас получили сведение, что какая-то часть почты спасена с погибшего аэроплана. Может быть, хотя бы частично и из Ваших писем что-либо дойдет. В газете от 8-го читали об американских трудностях, впрочем, нечего писать, когда Вы это на месте уже знаете. Вчера получено письмо от Шкл[явера] с извещением, что как Во, так и Тауб[е] получили от трио циркулярное письмо, в котором трио сообщает о своей отставке, а также об образовании новой корпорации во главе с Уол[лесом]. Конечно, передаем так, как мы сами слышали. Запросили Тау[бе] прислать текст письма. В то же время сообщили Шкл[яверу]: так как наше Франц[узское] Общ[ество] регистрировано в Париже[17], то оно должно продолжать свою самостоятельную жизнь. Думается, что подобные же циркуляры разосланы всюду. Шкл[явер] говорит и о каких-то наветах, но, как всегда, трудно понять, какие именно наветы в этом циркуляре он имеет в виду. Во всяком случае, такое сведение важно, ибо не заключается ли в этих наветах состава клеветы? Еще раз, пусть адвокаты очень устанавливают всякий состав клеветы — ведь это так нужно для ближайшего будущего.

Вчера вечером получили Вашу телеграмму о передаче Мемо[рандума] и письма, также о том, что Ч[арльз] обещал артикл[18]. При этом в телеграмме написано — он артикл. Мы проверили это слово, но оно так и пришло в Индию. Полагаем, что оно означает в испорченном виде «один»[19]. Обратите внимание на прилагаемые выписки закона о налогах, которые напечатаны на налоговых формах, — Вы сами тоже их имеете. По ясному выражению этих законов выходит, что я вообще не должен платить налогов в Ам[ерике], ибо я не гражданин и не резидент и не живу в Ам[ерике]. Проверьте это обстоятельство с юристами. Конечно, может быть, то обстоятельство, что мы сейчас еще временно состоим на службе, может иметь значение для этих двух последних (1934 и 1935) лет. Но что касается раннего времени и последующего, то нужно принять точное выражение самого закона. Как видите, закон выражается очень определенно. Конечно, я не говорю о годах экспедиции, потому что средства экспедиции вообще не подлежат налогам, и в этом мы можем идти под любую клятву. Только злая воля могла извратить значение экспедиционных сумм. Ведь и уплата Кард[ашевскому], и другие расходы по экспедиции не должны оставить сомнения ни в ком, что эти суммы были экспедиционные. Еще раз напоминаю, что сам Леви писал о них — «вэриус эккаунтс пертенинг экспедишен»[20]. Спрашивается, какие еще доводы нужны, когда сам финансовый администратор выражался сам так совершенно точно. Там, где донос, там и подлоги, там могут быть и всякие кражи.

Наше несломимое мотто[21] — «Мир через культуру и Живая Этика». Ведь никакой цивилизованный человек не может возражать против этих мирных и созидательных девизов. И мы можем всеми трудами, всей нашей жизнью подтвердить, что именно эти стремления были выражаемы всеми нашими действиями. Совершенно непонятно, в кого же хотят нас рядить злоумышленники? Мы слышим какие-то совершенно противоречивые выкрики, взаимоисключающие. Все эти нелепости напоминают нелепый вопрос проф[ессора] Кор[енчевского] о том, что будто бы фамилия моя не Рерих. Помните, как все мы от души смеялись такому нелепому измышлению. Но теперь перед лицом новейших злостных измышлений невольно вспоминается и это, которое тогда мы считали просто признаком сумасшествия. Совершенно невероятно, что не о ком-то неизвестном, но о лице, биография которого издана на многих языках, можно измышлять такие злостные наветы. Наверное, Вы ознакомили адвокатов и с этой любопытнейшей стороной. Недавно Свет[ик] вспоминал, как он сам слышал от Босс[ома] о том, как мы завладели всеми несметными сокровищами Далай-ламы!! Где же предел выдумкам?! Воображаем, какая мрачная сеть плетется злобных доносов! Но будем помнить, что еще в 1920 году в Лондоне я слышал о моей смерти и погребении, а тем не менее мы все же живы. Трудно представить, о какой именно корпорации помянуто в письме, полученном в Париже. Вероятно, Вы знаете об этом новом измышлении. Если же это не что иное, как Мастер-Институт, то это, во всяком случае, не новая, но самая наша старинная корпорация. Также известно ли Вам, что будто бы во главу поставлен теперь Уол[лес]? Спрашивается, как это возможно, когда из семи шер Мастер-Института лишь две принадлежат чете Х[орш]? Кроме того, разве такие самовольные избрания возможны? Ведь присвоение шер, данных на хранение, есть вообще присвоение собственности, что предусмотрено всеми уголовными законами всего мира. Также сам Х[орш] достаточно часто упоминает в своем же рукописании о том, что картины Музея принадлежат нации. Каким же способом после этих его утверждений и после торжественной Декларации, воспроизведенной в отчетах Музея, он бы стал приписывать эту чужую собственность себе? Ведь это опять было бы присвоением чужой собственности. Для юристов такое