Галсан резко повернул ко мне лицо, и сквозь щели век я увидел, как наливаются кровью его желтоватые белки. Он крепко схватил меня за плечо и, дернув к себе, медленно проговорил:

— Ты чо городишь?! Мы обязательство взяли, когда на борт ступили! Чи бельдагын! (ты щенок ругательное) Амн ха! (закрой рот ругательное) Я чо, по-твоему, из-за твоих штанов мокрых должен бате сказать, что все отменяется? Что у нас сломалось, а мы чинить не хотим? Иди делай!

Галсан слегка толкнул меня, недостаточно сильно для драки, но достаточно, чтобы я понял сказанные слова. Странно, но я не почувствовал злости, как бывало когда мы редко ссорились, я вдруг подумал, что также толкали лодку с покойником викинги, а может даже видел в каком-то фильме. Это решительное и торжественное, но вместе с тем скорбное движение, отправляющее тебя с берега живых в море мертвых. Видимо я завис в раздумьях и, заметив мое оцепенение, стармех смягчился и по-отечески похлопал по плечу.

— Давай-давай!

Я кивнул и пошел работать.

Поломка была быстро выявлена и решена. Времени оставалось мало, и я слышал, как на воду уже спустили два штурмовых катера. «Фемида» была готова. Я поднялся в кубарь24 выпить вечернего чаю и тоже приготовиться.

III

В семь часов мы на полном ходу неслись к цели. Два катера с установленными на корме крупнокалиберными пулеметами сопровождали по флангам. Я знал, что для усиления боевого отряда Улан взял еще троих, из быков, поэтому двое моих механиков и каптер помогали наверху.

До конца светового дня оставалось часа два, а до начала захвата — с полчаса, и я решил еще немножко подышать свежим воздухом. Поднявшись на палубу, я направился в сторону мостика, повсюду сновали улановские боевики нагруженные оружием и заряженные на бой. Мне не хотелось смотреть на них и разговаривать, поэтому я принял самый занятой и спешащий вид, на который был способен, и промчался мимо.

К счастью, на носовом мостике никого не оказалось. Я подошел к краю и облокотился на фальшборт. Здесь всегда хорошо чувствуется ветер, даже в самый штиль может здорово надуть. Я потянул носом этот ни с чем не сравнимый запах моря, прохладный, соленый, немного отдающий водорослями и сернистым болотом. Я сощурился и вгляделся вдаль, туда, где лезвие горизонта делило две стихии пополам. Солнце катилось к закату, и его тихие вечерние лучи скользили бликами по мелким волнам, растворяясь в них. Внезапно матюгальник резанул по уху голосом старпома.

Мы приближались, значит, через какое-то время, и они нас засекут. Кэп потратился, и установил на «Фемиду» лучшее радарное оборудование, поэтому у нас всегда была фора по обнаружению. Старпом скомандовал всем по местам. Я еще раз бросил взгляд на качающуюся в штиле зеленоватую гладь, сделал глубокий вдох и отправился в свой пропахший маслом, металлом и флотским соляром25 подвал26.

В захвате я участвовал всего два раза, когда еще не был автоматчиком. Первый — я тогда помогал осуществлять навал27 с последующим абордажем на небольшое торговое корыто, а второй раз мы брали под контроль крепкий среднеразмерный траулер. Сценарий всегда одинаков: два быстроходных катера с пулеметчиками и несколькими бойцами кружат вокруг целевого корабля, как акулы, и ведут огонь на подавление. Если там оказываются строптивые ребята, то эта часть балета может затянуться. Потом подходим мы, и начинается настоящий абордаж, с основной группой бойцов. Иногда с катера прыгают прямо в гости и берут под контроль судно небольшой группой. Несколько раз нам здорово изрешетили катер ответным огнем, а разок мы мощно помяли правый борт при абордаже, но чаще всего рыболовы и торговцы не любят сопротивляться, тем более что грузы и судна застрахованы. Потом мы буксируем судно, куда следует, и ссаживаем команду. Я слышал на Сомали в нашем ремесле все совсем по-другому, и похоже мне повезло, что я живу и пиратствую в цивилизованном обществе, где человеческая жизнь как-то ценится.

Я спустился к себе и стал ждать. В самой яме из-за грохота ничего не услышишь, но я мог позволить себе находиться на ярус повыше — в приборном блоке. Спустя минут сорок послышался отдаленный пулеметный стрекот. В животе неприятно заныло — началось. По ощущениям мы все еще здорово неслись, а значит — и там не сбавляли ход.

Я вспомнил свой первый рейд: когда еще молодым трактористом сидел в яме и ждал: когда же кто-то зайдет и скажет что мы победили. Это ужасное чувство беспомощного неведения и бесконечного мучительного ожидания. Потом стало проще. Появилось ощущение, что есть план, есть работа, есть обязательства, которые каждый взял и выполняет. Очереди стали чаще и громче. Я присел на маленький крутящийся стул и забарабанил пальцами по приборке. Рядом никого нет, и быть не может, это было мое место, мой наблюдательный пункт. По приборам — порядок и внутренняя связь тоже молчит. Внезапно что-то ощутимо ударило в борт, как раз с моей стороны. Я дернулся и моментально вскочил. Приборы молчали: давление, топливо, двигатели. Волнение охватило меня, это не мог быть удар об их судно. Я поправил кобуру и, коснувшись металлического холода оружия, немного ободрился.

Только взял рацию, как по общей внутренней старпом сообщает: в нас врезался их катер, и еще один наш потоплен, всем быть на местах, и на связи, если понадобится помощь. Пулеметные очереди продолжились, но к ним добавились и другие звуки выстрелов, значит, мы шли на сближение. Я набрал деда:

— Галсан, что там?

— Хошнг! (все плохо — ругательное) У них тоже катер и пулеметы! У нас потери.

— Твоюж…

— Сиди, я заберу двух твоих.

— Галсан?!

— До связи…

Меня бросило в жар. Забирать механиков можно было только в крайнем случае. Корабль резко замедлился и дал угла. Я растерянно глянул на приборы, как снова легкий толчок по другому борту волной прошелся по корпусу. Вот это точно абордаж. Только кто кого? Дверь в приборную была открыта и, повинуясь какому-то внутреннему позыву, я ее захлопнул. Сидеть здесь становилось невыносимо. Не знаю, сколько еще времени я вслушивался в отдаленные звуки пальбы, может быть, прошло минут двадцать, а может — час. Треск динамика общей связи вновь нарушил монотонную тревожность ожидания. Старпом проорал:

— Все на абордаж! Мне нужны все! Валите их!

Я замешкался и сначала не сразу понял, что это значит. А значило это, что ситуация стала критической. Или мы их