в кресле для посетителей, смог прочесть то, что читала я, объясняется тем фактом, что у двадцатипятилетних юристов, даже подающих надежды, глазные яблоки пока ещё тоже подают надежды. Ну а я в своих очках для чтения как следует прищурилась и увеличила шрифт.

— Это, гмм … это ошибка. Я его помню. Мне показалось, я его пометил как не имеющий отношения, — забормотал Брэд. — Простите. Простите, я не хотел. Простите.

Тем не менее я продолжила читать, потому что моё внимание привлекла строка в электронной табличке на третьей странице. Шрифт был самым мелким, какой только можно представить, и к тому же эта таблица была откуда-то вырезана и вставлена, отчего буквы стали зернистыми, а ячейки смазались, но я изо всех сил напряглась и всё-таки разглядела то, что пыталась разглядеть. В верхней строке было указано, что данные относятся к 2014 году. Возможно, это меня и привлекло. Зачем вставлять в новое электронное письмо данные семилетней давности о текущих бюджетах? Я уменьшила увеличение, притворившись, что не увидела в этой крошечной полустроке, затерянной в размытых и размазанных таблицах, ничего имеющего значения. Но это имело значение, потому что там было написано «Т. Ханиуэлл, сметная ежемесячная стоимость — 80 000$».

И для меня, с учётом того, что я знала и подозревала, эта строчка стала розовым неоновым рекламным щитом посреди выжженной пустыни.

«Т. Ханиуэлл,

сметная ежемесячная стоимость — 80 000$».

Размытый и нечёткий шрифт резко стал полужирным, размера двадцать шесть.

— Значит, это ошибка, Брэд? Вы не хотели отметить это письмо?

Он ссутулился, его бледная физиономия покраснела.

— Хммм, да. Ага. Уфф. Простите, — промямлил он.

Его волнение по причине того, что он ошибся, раскрасневшееся лицо, капли пота над рыжеватыми бровями, ссутуленная спина и постоянное хмыканье сказали мне, что он понятия не имеет о ценности документа. Брэд был прав, это не имело отношения к рассматриваемому делу. Но ссылка на любой платеж, любая ссылка на «Т. Ханиуэлл» вообще, в документах этой конкретной торговой ассоциации — торговой ассоциации, представленной фирме партнёром …

Больше всего меня беспокоили мои подтверждённые подозрения и предупреждения, которые я получила. Если совсем просто, заказчиком была группа частных правоохранительных органов: частные коммерческие тюрьмы, наёмная охрана, частная охрана, частные расследования. Я была обеспокоена тем, что партнёр, ответственный за этого клиента, Рэймонд Ханиуэлл, был замешан в незаконной схеме финансирования кампании, связанной с частными тюрьмами повсюду, но особенно на границе с Техасом. Той кампании, что запирала детей беженцев в морозильных камерах после того, как правительство США ввело политику нулевой терпимости, чтобы оторвать этих детей от их родителей. Основываясь на том, что я узнала в этом году, я выстроила теорию, что наш новый партнёр в прошлом выступал под псевдонимом Теодор Ханиуэлл, чтобы скрыть свою причастность к схеме пожертвований в тюрьму и откатов.

Если честно, единственная причина, по которой я согласилась стать ведущим специалистом по электронному раскрытию информации в этом деле, заключалась в том, что мне очень хотелось доказать свою теорию. Я знала, что есть ещё аргументы. У меня были веские основания подозревать большее. Но сложность заключалась в поиске доказательств, которые Ханиуэлл и другие не смогли бы отрицать. И одному Богу известно, что ещё я могла бы выяснить.

— Все в порядке, Брэд. Не беспокойтесь, — сказала я, призвав на помощь всё своё хладнокровие, чтобы казаться бесстрастной. Ничего не выдать. Я надеялась, что он не заметит, как сильно я сжала ноги, чтобы не забарабанить пятками по полу.

— Ладно. Ладно. Это … уффф. Можно, я как бы, хмм … выйду? Через час будет, э-э, летний матч «Ред Сокс»[2], и я, э-э, хотел выпить с коллегой пива …

Я сразу поняла, что в конце лета Брэду не предложат вакансии в компании «Котон & Коверкот». Бедняжка был слишком откровенным, чтобы попасть куда-то получше Гарвардского «Юридического обозрения», он был типичным, слишком типичным стажёром. Если бы он каким-то чудом и получил эту вакансию, я, может быть, могла бы скрыть его от глаз менее снисходительных партнеров и набраться терпения, чтобы как следует над ним поработать. Я научила бы его по крайней мере не отпрашиваться посреди обсуждения дела, чтобы попить пива и посмотреть бейсбольный матч. Научила бы никогда не падать духом и не излучать ничего, кроме абсолютной уверенности, если он хочет работать в группе «КоКо», которая занимается судебными разбирательствами с высокими ставками. Но у Брэда не было ни актёрских способностей, ни врождённого инстинкта безупречно и невозмутимо играть свою роль. У него не было даже здравого смысла, чтобы придумать что-то получше, чем намерение выпить пива, и это означало, что в «КоКо» он не выживет. Что касается ошибки в ключевом документе, так происходило постоянно. Но дело в том, что Брэд не понял самого главного — он был прав. Это было и осталось ключевым. Настолько ключевым, что подтолкнуло меня сделать то, что я в конечном итоге сделала.

Бог ты мой, что же я сделала?

Глава вторая

Когда адвокаты пишут ходатайства — ещё их называют прошениями, они, как правило, хотят что-то получить от судьи. Есть ходатайства о принуждении, в которых вы просите потребовать от противной стороны предоставить вам документы или другие доказательства. Есть ходатайства о вынесении решения в порядке упрощённого производства, в которых вы просите принять решение о том, что вы выиграли дело, потому что факты и закон настолько в вашу пользу, что вам не требуется показываться перед судом присяжных. Это только два примера. Между ходатайством о принуждении и ходатайством об упрощённом судебном разбирательстве существует множество так называемых раскрытий, когда стороны судебного разбирательства обмениваются документами, данными …

Любой информацией, которая, по их мнению, подкрепит их требования или защиту. И вот чем занимаюсь я: открытием электронных данных. Собирать документы, просматривать миллионы документов, чтобы найти то, что запрашивает другая сторона, — моя работа. Кроме того, я выполняю и другие задачи, исходя из потребностей клиента, в частности, занимаюсь компьютерной криминалистикой или защитой клиентов от взлома данных хакером.

В этих ходатайствах, в самом их начале, почти всегда есть раздел «Факты». В этой части судье сообщаются факты, подтверждающие, почему вы просите суд заставить другую сторону что-то сделать, или что-то остановить, или каким-то образом вынести решение в вашу пользу. Так вот какие факты могу привести я после того, как Летний Брэд сбросил на меня свою вонючую бомбу в виде Ключевого документа № 10 полтора месяца назад.

ХОДАТАЙСТВО, ОБЪЯСНЯЮЩЕЕ,

ПОЧЕМУ Я В БЕГАХ