Они разместились по землянкам и принялись облегчать, чем могли, жизнь узников.

Они бегали в своих скороходах по берегу, выслеживали лисиц, соболей и других зверей, пригоняли их к землянкам, так что людям не приходилось искать себе пищи.

Китоловы надивиться не могли, откуда вдруг появилось такое обилие живности.

В землянках сделалось тепло и уютно. По временам из углов раздавалось «цирп-цирп-цирп». Это разговаривали между собою эльфы, но китоловы не знали об этом и думали, что в щёлку стены забрался сверчок.

Ночью, когда в землянках спали, эльфы выходили на берег любоваться волшебной картиной северного сияния, которое, как чудный фейерверк, охватывало полнеба.

Прошло шесть месяцев. Длинная ночь сменялась на короткое время туманным, серым рассветом, которого даже нельзя было назвать днём, но Чумилка-Ведун, узнававший всегда раньше всех всякую новость, уверял братьев, что он видел, как вчера прилетел светлый луч, присел на берег и полетел дальше. И действительно, не прошло много времени, как небо стало мало-помалу светлеть, туманная даль прояснялась, и показался первый бледный солнечный луч; с ним начала пробуждаться и оживать мёртвая северная природа: послышались опять трески и громы ломающихся льдин; появилось солнышко, поднялись туманы – пробуждалась северная весна.

По океану плавали целые ледяные горы и небольшие льдины с лежащими на них моржами. Китоловы радостно принялись за поправку корабля, чтобы пораньше отправиться на промысел, а оттуда домой, где их, наверное, считали погибшими.

Эльфы тоже проводили весь день на берегу.

– Братцы, – закричал однажды не своим голосом Чумилка-Ведун, бегите сюда, к нам плывёт чёрная гора с фонтаном!

Крошки бросились за Чумилкой и остановились, как вкопанные: на поверхности воды виднелся гигант Северного океана, кит. Из ноздрей его бил высокий столб воды, походивший на фонтан.

– Гуза! – закричал Мурзилка, – вот так важный корабль! Прокатимся на нём, братцы, ведь на таком корабле не всякий плавал.

– О, да, это прекрасная мысль, – подхватили другие, и в один миг все обулись в сапожки-мокрушки, что в воде не тонут, в огне не горят, и смело побежали по тонкому льду.

Кит не мог видеть малюток-невидимок и продолжал спокойно лежать.

Широкая спина кита представляла для резвой толпы необъятную палубу, по которой они с визгом и писком бегали. Мурзилка не довольствовался тем, что плясал на китовой голове, он ещё вздумал ткнуть своей палочкой зверю в ноздри, откуда бил фонтан.

Великан вздрогнул? он, очевидно, почувствовал непрошенных гостей. Струя высоко подхватила Мурзилкину шляпу и бросила её в океан.

– Моя шляпа! моя новенькая шляпа! – закричал Мурзилка, но эльфам было не до него. Кит яростно бил хвостом по воде, обдавая крошек с ног до головы; высокие волны, готовые поглотить беспомощных братьев, заходили вокруг них. Столбы Чводы, один выше другого, выходили из ноздрей кита; его грузное тело так быстро рассекало волны, что бедняжки думали: вот-вот они упадут в пучину. Но вдруг, – о ужас! Кит быстро погрузился в воду. Если бы, на их счастье, поблизости не оказались обломки разбившегося корабля, за которые они с ловкостью ухватились, то эльфы погибли бы все до одного.

– Помогите! помогите! – кричал Мурзилка, успевший в суматохе словить свою шляпу, – шляпа его была, однако, вся мокрая, и вода текла из неё ручьём. – Не видите ли что ли, что сделалось с моей шляпой? Как же я её теперь надену? Ведь она стала совсем из рук вон…

– Молчи! – прикрикнул на него китаец, – не видишь, что и другие не по лесу гуляют, а молчат… Будем мы тут ещё из-за твоей шляпы беспокоиться!

Мурзилка что-то такое бормотал себе под нос, чего другие не поняли, и стал тщательно вытирать свою шляпу носовым платком, мало обращая внимания на грозившую всем опасность.

А опасность была действительно большая. Брёвна быстро неслись вперёд, сталкиваясь с льдинами. Неуправляемые никем, они свободно плыли, куда их несло течением. Малютки со страхом следили друг за дружкой: не отстал ли кто или не свалился ли в воду.

Так плыли они по океану дни и недели, не видя ничего, кроме неба и воды. Наконец, в одно утро они увидели, что плывут уже не в океане, а в нешироком проливе.

– Радуйтесь, радуйтесь! – закричал китаец Чи-ка-чи, – я узнаю эту местность; только бы нам держаться к югу, и мы пристанем к берегу, а там моя родина!

Прошло, однако, ещё много дней лишений и невзгод, пока измученные крошки пристали к твёрдой земле.

Гористый берег, куда пристали эльфы, был покрыт такой богатой растительностью, о которой крошки и понятия не имели. Высокие стройные пальмы росли вперемешку с миндальными и апельсиновыми деревьями; крупные яркие цветы пестрели всевозможными красками; блестящие птицы оглашали воздух дивным пением; бабочки величиной в три раза больше самого рослого эльфа порхали с чашечки на чашечку цветка, сверкая на солнце своими чудными крыльями.

Малютки с наслаждением бросились на мягкую травку и стали лакомиться цветочной пылью.

Вдруг раздался пискливый голосок Чумилки:

– Друзья мои, взгляните наверх, там кто-то сидит.

Встревоженные малютки вскочили на ноги и увидели на низко свесившейся тёмно-зелёной ветке множество таких же, как и они, крошечных эльфов, но с яркими крылышками на спине. Эльфы эти со страхом и любопытством смотрели на незнакомцев.

– Не бойтесь, друзья мои! – сказал Заячья Губа, обращаясь к крылатым эльфам, – мы вам вреда не сделаем, мы сами нуждаемся в вашей помощи!

– О, в таком случае мы вам очень рады, – раздались голоса с ветки, – милости просим к нам наверх.

В один миг на ветку влезло столько эльфов, что она не выдержала и с треском свалилась на мягкий мох, где рядом сидели Мурзилка и Чи-ка-чи.

Чи-ка-чи ловко выскользнул, в один миг на ветку влезло множество эльфов, таща за собою полуживого от страха труса Мурзилку, который, хотя и не ушибся, всё же визжал и плакал во весь голос.

Оправившись от испуга, эльфы уселись вокруг старого пня и стали друг другу рассказывать о своём житьё-бытьё.

– Ах, какие вы богатыри! – восторгались крылатые эльфы, слушая рассказ гостей. – Вам, вероятно, известно, что вы теперь в Китае, в стране, где растёт чай?…

– На моей родине! – прибавил Чи-ка-чи. – Как же, как же! Я первый узнал наш Китай. Мы вот собираемся теперь в город. Я хочу показать всем товарищам, какой красивый народ живёт у нас в Китае.

– Ну, если в тебя, то порядочные уроды, – подумал Дед-Бородач, но не высказал громко своей мысли, чтобы не обидеть Чи-ка-чи.