Но не каждый же день!

Давайте развернем ситуацию. Представьте себе, что есть мужчина, который собирается на работу и говорит жене: «Погладь мою рубашку». Жена в это время, например, готовит завтрак детям. Она говорит, мол, у нас есть утюг, возьми и погладь сам. А мужчина ей – я не умею гладить.

Как женщина отреагировала бы на такую его реплику? Уверен, не очень положительно.

А почему? Потому что теперь ей к завтраку нужно еще и рубашку погладить, а хуже всего то, что это нужно сделать одновременно.

Это и значит – жить свою и чужую жизнь одновременно.

Конечно, в каких-то случаях она погладит эту рубашку. Но если таких случаев будет, допустим, восемь из десяти, наша гипотетическая жена смело может считать своего мужа слабым человеком. И возможно, всерьез задумается о разводе.

Вот почему мужчины не любят слабых женщин. Слишком тяжело жить и свою жизнь, и жизнь ее.

Я подчеркну еще раз – совершенно нормально помогать друг другу. Ненормально заставлять человека делать за вас все или почти все.

Если женщина спит, а младенец заплакал, – нормально, если к ребенку встанет мужчина, даже если ему завтра на работу. Младенец – общий, значит, заботы общие. Кроме того, успокоить малыша, если он не голоден, можно без специнструментов и спецнавыков, а женщина и без того вымоталась, пусть отдохнет.

Если женщина не может в Интернете найти адрес сервис-центра – ненормально срываться с работы и везти ее. Потому что поиск адреса не требует спецнавыков и специнструментов.

Все, что я хочу сказать, можно обобщить так: важно быть самостоятельным. Для мужчины и для женщины. Если один из партнеров несамостоятельный, то второго это некоторое время может даже умилять. Но на длинной дистанции эта несамостоятельность только напрягает.

* * *

Ольга слушала внимательно, но, когда я закончил, тут же выпалила:

– Но я-то не такая! Я никогда не заставляю решать мои проблемы. А если я обращаюсь за помощью, то только там, где сама действительно не справлюсь. То есть, как вы говорили, я не слабая, я сильная. Что же мужчин не устраивает?

– Дело не в силе, – ответил я. – Дело во властности. Когда говорят, что женщине нужно быть слабой, имеют в виду совсем другое. Говорят, что женщине не нужно быть властной.

– Это очень интересно, – протянула Ольга, как будто догадываясь о чем-то. – Расскажите-ка поподробнее…

Давайте снова определимся с терминами. Власть – это возможность навязать свою волю, принудить кого-либо к чему-либо. Ключевое здесь – возможность к принуждению. Принуждать можно по-разному – угрозой, прямым насилием, шантажом.

Но – и это любопытно – не обманом или соблазнением. Власть напрямую связана именно с принуждением – то есть силовым давлением.

Властность – это склонность приказывать, принуждать человека к чему-либо.

Почему любят сильного? Потому что на него можно опереться. Например, если женщина сильная, мужчине не страшно уезжать в командировку. Он точно знает, что, если возникнет какая-то трудность, женщина сможет с нее справиться, пока он далеко от дома.

С такой женщиной не страшно. Вот только представьте, что будет со слабой женщиной, если ее мужчина, например, сильно заболеет и на полгода утратит дееспособность?

Это ведь будет ад и для него, и для нее.

А сильная женщина с этой ситуацией справится. Разумеется, ей она не будет в радость, но и адом не станет.

Ровно то же самое и в обратном случае. Если мужчина сильный, то рядом с ним спокойно. Если он крепко стоит на ногах, то, например, болезнь жены не опрокинет его навзничь. Он справится и с собой, и с болезнью.

Так что сильных людей – любят.

А вот властных – избегают.

Почему? Потому что рядом с властным человеком тяжело. Он подавляет.

Властный человек знает, как правильно говорить, действовать, думать. И ладно бы он просто знал. Он еще принуждает всех окружающих так говорить, действовать и думать.

Тот мужчина, с которым встречалась Ольга в юности, как раз был властным. Ольге было с ним некомфортно, но она была молодой и еще не умела себя отстоять и выйти из таких ядовитых отношений (а они были именно что ядовитыми).

Никто не любит властных людей. Представьте себе, что мужчина приходит к женщине и говорит: «Так, дорогая, ты неправильно одеваешься, неправильно себя ведешь, смотришь не те программы, читаешь не те книги. Вот что я тебе скажу – с этого момента никакого Интернета, никаких сериалов (они разлагают твою неокрепшую личность), книжки ты будешь читать только те, что я тебе дам, косметика будет только по моему разрешению, в соцсетях ты ничего не будешь размещать и т. п.».

Какая женщина в этом момент обрадуется? Никакая!

Ведь каждая понимает: сейчас он вот так говорит, а потом начнет и действовать – наказывать за ослушание. Он порвет книгу, удалит аккаунт, выбросит косметику и т. д.

Вот поэтому властность никому не понравится.

И на то есть серьезная причина – потребность человека в автономии. Нам, людям, очень важно принимать самостоятельные решения. Принимать и претворять их в жизнь. Это серьезная психологическая потребность (наряду с потребностью в компетентности и потребностью в причастности; подробнее об этих потребностях смотрите в конце главы).

А когда нам это запрещают, когда навязывают свои решения и принуждают их исполнять, нам это категорически не нравится. Протест рождается просто на рефлекторном уровне.

На эту тему было много психологических исследований, самое показательное, пожалуй, исследование в доме престарелых [1].

Суть эксперимента была проста: одной группе стариков четко проговорили, что у них есть выбор, какое растение держать в комнате и что с ним делать и когда ходить на кинопросмотры в холле (и ходить ли вообще). А второй группе стариков сказали, что у них в комнате будет растение и что кинопоказы будут по вторникам и четвергам.

Обратите внимание – второй группе ничего не запрещали. Просто не подчеркивали, что у них есть выбор. Только и всего.

Казалось бы, ну какая разница? Вот этим подчеркнули, а вот этим нет. Но по факту-то и те и другие могли выбирать, что делать с растением и когда ходить на кинопросмотры (и ходить ли вообще).

Да, могли. Но те старики, которым не указали на возможность свободного выбора, в итоге чувствовали себя хуже, чем старики из первой группы.

Причем это были и объективные, и субъективные оценки.

Субъективно старики из первой группы чувствовали себя бодрее, жизнерадостнее, веселее.