Но ничего огромного здесь не было. Ничего, что нужно было бы таскать вверх и вниз по лестнице. Все свелось к этой коробке. Коробке на кровати.

На этой кровати мы занимались любовью

Не ходи туда, Джинни. Я заглянула в комнату. Кровать лишилась своих простыней. Две маленькие тумбочки со светильниками стояли с двух сторон. Все устаревшее, но в хорошем состоянии. Это можно оставить. В углу стоял телескоп, который я подарила Гриззу. Я притворилась, что не заметила его. Картер должна пользоваться этим помещением, когда ее друзья приезжают в город. Пришло время снова использовать гараж и дом для гостей. Я больше не собиралась следовать его правилам.

Я медленно приблизилась к кровати. Не я упаковывала его вещи много лет назад. Это была Картер. Тогда она жила со мной и предложила, чтобы мы перенесли часть его вещей. Сначала я сопротивлялась, до тех пор, пока Гризз не велел мне это сделать. Я покачала головой, когда пришло озарение. Конечно. Картер, вероятно, поддерживала связь с Гриззом и сообщила ему, что я не двигаюсь дальше и затем, вуаля! Я получаю весточку от Гризза, где он велит мне сделать ровно то, что предложила Картер. Глупая и наивная. Вспоминая, я сжала кулаки.

В то время я была так опустошена, что не могла заставить себя расстаться с его вещами, так что попросила Картер заняться этим, а сама провела день вдали от дома. Я знала, что его одежду и обувь она пожертвовала на благотворительность, а это означало, что я найду в этой коробке еще более личные вещи. Воспоминания, думала она — или Гризз — должны быть сохранены. Я не могла их винить в том, что найду. Ведь сама я в этом участвовать не хотела. Я вспомнила, как Чикки собирала вещи Мо много лет назад. Мне, без сомнения, было тяжело смотреть на материальные напоминания о тех трагических событиях.

Но сегодня избежать этого невозможно.

Сглотнув комок, который начинал образовываться в горле, я открыла коробку. Поначалу картон сопротивлялся, но затем открылся легко. Я заглянула внутрь и сделала глубокий вдох, приложив сознательное усилие к тому, чтобы вновь сделать выдох и вдох. У меня дрожали руки, когда я вынимала первую вещь. Я заставила себя ослабить крепкую хватку, чтобы не сломать ее пополам. В моих руках оказалась пластинка в первозданном пластиковом конверте. Мой альбом Барри Уайта.

На меня нахлынули воспоминания. Ощущение горячей воды, когда мои руки застыли в крошечной раковине мотеля тогда, много лет назад. Запах чистого, свежего аромата мыла, исходящего от губки, которую я использовала. Самодельное сито Чоудера в сливе раковины. Нежный и лёгкий как перышко поцелуй Гризза, оставленный на моем

виске. И я слышала, как напевает Барри Уайт Never, Never Gonna Give Ya Up (прим. пер.: «Никогда, никогда не отступлюсь от тебя»), когда я вела Гризза в спальню. Я сглотнула и прошептала:

— Ты сохранил его.

Нет, прекрати, Джинни! Не делай этого с собой. Отложив в сторону пластинку, я потянулась к следующему предмету. Поначалу я не могла сказать, что это, но мягкую плюшевость игрушечного зверька распознала сразу. Мягкая игрушка у Гризза? Мгновение я смотрела на крошечного зверька. Эта маленькая горилла перенесла меня обратно в счастливые воспоминания. Как Гризз в одно из наших многочисленных полуночных свиданий привез меня в зоопарк. Ночной смотритель, который задолжал Гриззу, предупредил, что в нашем распоряжении только два часа, прежде чем появятся другие сотрудники.

Мы побродили по зоопарку, пока не остановились у вольера с гориллой, для того, чтобы прочитать о каких-то приматах и узнать их имена. Один выделялся в этом списке. По-видимому, зрелый самец или альфа стаи, был большой противной гориллой по имени Гризз. В течение многих месяцев после того дня я поддразнивала его этим. Когда мы шли к выходу из зоопарка, Гризз перепрыгнул через перила, чтобы добраться до прекрасного куста роз. Он сорвал несколько, даже не заметив, как шипы разодрали кожу на руках до крови. А затем быстро сдернул свою футболку и завернул розы в нее. Помню, как держала те розы и чувствовала их аромат в машине, пока мы ехали домой. Настолько свежи были воспоминания, что, я все еще ощущала запах роз. Я опустила глаза, заметив что-то, свисающее с запястья мягкой игрушки. Это оказалась открытка с изображением гориллы, прижимающей к своей груди крошечного котенка.

Я бережно открыла ее и прочла надпись внутри, написанную аккуратными печатными буквами: «С днем рождения. Я люблю тебя, детка». Подписано: «Гризз».

Я держала подарок ко дню рождения, который он мне так никогда и не отдал, потому что был арестован. Я почувствовала, как сжимается моя грудь. Внизу было мелко написано что-то ещё, но разобрать слова в тусклом свете маленькой спальни было трудно. Я прищурилась. «Сегодня вечером я отвезу тебя в наше особое место. Пожалуйста, надень их для меня».

Надеть, что? Наше особое место я знала. Небольшой бар на пристани под названием «Винсент». Но что я должна была надеть? Я оглядела маленькую гориллу и не могла понять, что упустила. А затем я их заметила. В ушках гориллы поблескивали серьги-гвоздики с бриллиантами. Я чуть не пропустила их из-за толщины меха. Он хотел, чтобы я надела их на ужин в мой день рождения. Бриллиантовые серьги. О, Гризз. Зачем ты так поступаешь со мной? Или скорее, почему я позволила тебе это?

Сдерживая слезы, которые снова начинали подступать, я дрожащей рукой положила игрушку. Не глядя, я потянулась в коробку и взяла первую попавшуюся вещь. Вытащив, я уставилась на нее. Рогатка. Ее не покупали в магазине. Кажется, она была вырезана вручную, для ее изготовления взяли ветку какого-то дерева и очень прочную резинку. Однажды я видела, как Гризз учил каких-то детей, как правильно пользоваться рогаткой. Томми рассказывал мне историю о том, как Гризз вышел из себя из-за охоты на белку в день, когда умерла его младшая сестра. Может, в тот день у него была рогатка. Это его вещь? Почему я никогда ее не видела?

Я осторожно положила рогатку на кровать рядом с пластинкой и мягкой игрушкой. На дне коробки остался ещё один предмет, и его я узнала сразу. Маленькая черная сумка с застежкой-молнией по центру. Я узнала ее, потому что сама покупала для него. Это была сумка для бритья. Как-то я подарила ему на Рождество и наполнила ее всем необходимым. Его любимый — или скорее мой любимый — одеколон, которым он всегда пользовался, бритвы, крем для бритья,