– Нет, это был он, – вздохнула Эстер. – Он полностью соответствовал описанию, которым снабдила нас тетя Сьюзен. – Она скривила губы. – Она уверяла, что, помимо высокого роста и благородной наружности, он выглядит истинным щеголем. – Она презрительно фыркнула. – А мне он показался настоящим животным – плечи как у простолюдина, презрительная ухмылка на лице. Глаза у него жесткие и черные, как уголь, мрачный человека. – Ее передернуло. – Все у него черное! Одежда, волосы, даже выражения, которые он употреблял. И еще, – завершила она, – он выказал полнейшее презрение к простым смертным…

Эмили с задумчивым видом заметила:

– Наверное, он принял тебя за простолюдинку. Эстер, ведь ты оделась для посещения бедняков, к тому же была одна, без сопровождающих.

– Что его, конечно, оправдывает! – Эстер невольно зашагала быстрее; она снова воспламенилась, и Эмили вынуждена была семенить, чтобы не отставать от своей длинноногой подруги. – Хочешь сказать, я сама виновата, что попалась ему на пути?!

– Нет, я вовсе не это хотела сказать, – возразила Эмили. – Я просто пытаюсь как-то объяснить его поступок. Не сомневаюсь, с твоими кузинами он не станет обращаться с таким…

– Презрением? – закончила за нее Эстер. – Наверное, он умеет вести себя в обществе, но, по-моему, он будет обращаться с ними именно так. Такие, как он, считают женщин в лучшем случае игрушками. Ты не забыла, что я рассказывала тебе о тех несчастных, которых принимает у себя миссис Парнелл?

Во время своего единственного лондонского сезона, окончившегося катастрофой, Эстер возобновила знакомство с бывшей школьной подругой, которая руководила приютом для незамужних матерей и найденышей. После рассказов миссис Парнелл ей стало трудно беседовать на балах с мужчинами, которые, как она прекрасно понимала, вполне способны без всяких угрызений совести использовать женщину низшего сословия, а потом выгнать ее на улицу. Многие из них, кроме того, вводили в заблуждение наивных девиц своего круга и склоняли их к замужеству, чтобы впоследствии промотать полученное приданое. Когда очередной кандидат в женихи смотрел на нее с похотливым блеском в глазах, который другим девушкам казался лестным, Эстер бросало в дрожь – и ей приходилось буквально выбегать из бальной залы.

– Кроме того, жены совершенно бесправны, – продолжала она. – Муж может делать со своей женой все, что захочет, как и с другим своим имуществом, в то время как она должна закрывать глаза на его поведение, если ей дорога жизнь. С ужасом думаю о том, что Джулия или Фиби окажутся в лапах такого животного, как лорд Ленсборо!

При мысли о том, что лорд Ленсборо будет гостить в их доме, ею овладело дурное предчувствие. Он наверняка будет смотреть на ее кузин с задумчивым видом, какой обычно напускают на себя холостяки, когда думают о браке…

– Надеюсь, гордость за свое родовое имя не позволит ему быть откровенно жестоким? Даже мне известно, как высокомерны все Чаллиноры.

– После встречи с ним я поняла: он слишком самодоволен, ему безразлично, что думают о нем другие.

Эмили догнала Эстер и сжала ее руку.

– Не суди его, ведь ты его совсем не знаешь. В течение недели у тебя будет не один случай понаблюдать за ним, может быть, у него были причины, как-то оправдывающие его сегодняшний поступок. В конце концов, человек, который не знает тебя так же хорошо, как я, вполне способен превратно истолковать твое поведение.

Эстер взобралась на перелаз.

– Я не изменю своего мнения, – упрямо заявила она, спрыгивая на луг по другую сторону живой изгороди, и зашагала к пестрым фургонам, расставленным полукругом вокруг костра.

Из фургонов высыпали оборванные ребятишки. Слезы навернулись Эстер на глаза, когда она заметила в море черных волос медно-рыжие кудряшки Лины. Как же она выросла!

Лорд Джаспер Чаллинор, пятый маркиз Ленсборо, стоял, прислонясь к камину, и наблюдал, как гостиная заполняется членами большой семьи сэра Томаса Грегори. От их шумных, фамильярных приветствий его передергивало. В его кругу родственники обычно приветствовали друг друга едва заметным кивком. Более бурные изъявления радости считались неприличными. Ничего удивительного, что дети так возбуждены. Они носились вокруг, словно попали на игровую площадку, а не в гостиную, и никто не считал нужным их одергивать.

Более того, хозяин дома, сэр Томас, заявил, что дети должны общаться со старшими. Он настоял на том, чтобы все дети присутствовали на ежегодном семейном сборище, и воинственно предупредил маркиза, что они все вечером будут сидеть за столом.

Отправляясь в путь, маркиз не ждал ничего хорошего от предстоящего визита. Теперь же его настроение сделалось совсем мрачным. Из-за его насупленных бровей никто из гостей не отваживался приближаться к нему, и он в надменном уединении стоял у камина.

Его друг Стивен Фаррар, бывший военный, был лишен сословных предрассудков и умел стать своим в любом обществе. Вот и сейчас он поцеловал руку хозяйке, леди Сьюзен, и подошел к нему, раскрасневшись от удовольствия.

– Рад, что тебе здесь нравится, – процедил Ленсбо-ро сквозь стиснутые зубы.

– Должен признать, что день проходит крайне занимательно. – Стивен широко улыбнулся.

Лорд Ленсборо поморщился. Он весьма опрометчиво согласился на пари – его гнедые против эффектных серых лошадей Стивена. Ни маркиз, ни его друг не были знакомы с местностью. Стивен заявил, что так еще интереснее. Однако их гонка чуть не закончилась трагедией.

И живо напомнила гибель Бертрама.

Он покачал головой. Бертрам, по крайней мере, погиб с оружием в руках. А девице, которую он едва не погубил, нечем было защититься. Она прижимала к груди корзинку, как будто плетеное изделие могло защитить ее от лошадей, летящих на полном скаку. От ужаса и бессилия предотвратить неизбежное он разразился потоком брани, словно девчонка нарочно бросилась под его экипаж.

– Не понимаю, отчего ты хмуришься, – не сдавался Стивен. – Твои невесты – настоящие красавицы. – Он улыбнулся, глядя на Джулию и Фиби Грегори. Они расположились на одном из диванов, расставленных по углам широкого коридора, который на время сбора гостей играл роль приемной. Коридор соединял крылья дома с центральным большим залом, где им предстояло ужинать.

Девушки, которых мать выбрала для лорда Ленсборо, соответствовали его вкусу. Голубоглазые, хорошенькие блондинки. К сожалению, они ничем не отличались от женщин, которым он уделял внимание в Лондоне. Приезд в Йоркшир – напрасная трата времени.

Но он обязан жениться и произвести на свет наследника. Он – последний представитель Чаллиноров; нельзя, чтобы род на нем пресекся. Так же немыслимо выбрать в жены кого-то из хищниц, которые кружили вокруг него – титулованного богача – с жадными взглядами. Но он не женится на ком-то из представительниц лондонского высшего света. Хотя матери он заявил, что ему все равно, на ком жениться, лишь бы жена не надевала на него свой чепец.