– Слышь, ты, – успел вымолвить он, и тут я схватила его за руку и, не позволив увернуться, саданула со всей силищи в солнечное сплетение.

Он охнул, обдав меня кислым запахом пивного перегара. Фыркнув от вони, я ловко поставила ему подножку, и Спенсер рухнул на землю. Большой шкаф громко падает, так что ударился он – дай боже. Я не дала ему шанса подняться. Вцепившись в руку, я уперлась туфлей ему в грудь и перехватила пальцами за запястье. Осталось чуть потянуть на себя – и противник взвыл от боли. Имейте в виду, ломать руки не входило в мои планы.

Я лишь хотела его чуть-чуть напугать. Нет, мне и раньше доводилось делать людям внушения. Бывало, кинешь взгляд, скорчишь презрительную мину – но чтобы махать кулаками…

– Если девушка сказала «пора», – втолковывала я, прикладывая силу, – значит, пора, и не надо вставать на пути, уяснил?

Спенсер упорно молчал, я чуть-чуть поднажала, и он быстренько закивал.

– Все-все, уяснил! – заголосил он. – Я больше не буду.

Брезгливо отшвырнув его руку, я вытерла ладони о юбку.

– Очень надеюсь.

Я подняла голову и увидела близняшек – те стояли разинув рты. К счастью, в разгар вечеринки все высыпали на улицу, если не считать двоих парней, облаченных в малиновый с синим – фирменные цвета клуба «Сигма-Каппа-Ну», которые видели нас со Спенсером. Но те были слишком пьяны, чтобы что-то разобрать.

Я оглянулась на близнецов.

– Курсы самообороны, – пояснила я, пожав плечами. – Может, пойдем уже?

Спенсер успел принять вертикальное положение и сидел на полу, баюкая запястье и затравленно на меня таращась. Эбигейл заколебалась и все же последовала за мной. Но я не знала, выполнила ли свою задачу или нет.

– Ты нам не командирша, Харпер, – проворчала Эбигейл, когда мы торопливо сбегали по ступенькам, ведущим на улицу. Уходя, она схватила со стула свой кардиган и натягивала его на ходу. Видели бы вы ее мину, пока она боролась с непослушными рукавами.

«Тогда зачем ты со мной пошла?» – подумала я.

Но вслух сказала:

– Я просто оберегаю вас, так ведь поступают друзья?

– Эби права, – поддержала сестру Аманда, и близняшки встали как вкопанные у самых ворот. – Тебе, конечно, приспичило всеми повелевать, но, может, не стоит впадать в крайности?

Я остановилась. Посмотрела на девчонок. На душе скребли кошки.

Практически те же слова сказал Дэвид, когда у меня появилась идея спасать Эбигейл:

– Харпер, дай людям жить своей жизнью.

В тот раз я ему ответила: какой смысл иметь суперсилу, если ты не пользуешься ею – самую малость – во благо окружающих?

– Дамы, – с легким кивком обратился Дэвид к близняшкам. Те скорчили недовольные мины.

– А он что тут делает? – поинтересовалась Эби, и я закатила глаза.

– Он же мой парень. Надо думать, он меня привез.

Близняшки стояли и пялились на «Додж», будто он заразный, и хотя меня это немного бесило, я не могла их винить. Эта машина была настоящим раздолбышем, вмятины и соскобы, облупленная краска. Жестянка, одним словом, и досталось ей порядком. Кстати, возможно, я и сама приложила к этому руку, когда удирала на ней прошлой осенью. Я удивляюсь, как эта развалина ездит. Сама не знаю, почему Дэвид так упорствует – у него в гараже стоит превосходный тетушкин кадиллак. Ну да, устаревшая модель, немного старушечья, но хотя бы не рискует расстаться с мотором посреди дороги.

Эби открыла заднюю дверь, элегантным пинком скинув с сиденья стопку книг. Те посыпались, Дэвид поморщился. Метнул на меня горький взгляд, но смолчал.

Но когда Аманда отшвырнула прочь его милую сердцу сумку, он не стерпел – развернулся и открыл было рот, чтобы возразить:

– А ну-ка! – И тут его лицо свело судорогой.

Я как раз подумала, не разбила ли Аманда что-то ценное ненароком – сиденье было завалено всякой всячиной, – как вдруг грудь пронзила острая боль. В ту же минуту мне стало ясно, что неприятности только начинаются.

Видение.

Хотя странновато для видения. Они уже не вспыхивали внезапно, как раньше. Дэвид, конечно, не в курсе, но мы с Райаном постарались оградить его от разрушительных и жгучих приступов, расставив по городу обереги. Ради его же собственного блага. То, что он видел в последнее время, не шло ни в какое сравнение с его истинной мощью и не причиняло ему никаких мучений.

К тому же со стороны это смотрелось вполне прилично… не так, как теперь.

– Что за фигня? – раздался девчачий визг.

Дэвид тряс головой, слепо ощупывая дверь в поисках ручки.

– Дэвид! – Я потянулась к нему и крепко схватила за рукав.

Нашарив ручку, он толкнул дверь плечом и вывалился на дорогу.

Я бросилась следом, позабыв о близнецах, которые между делом тоже вылезли из машины.

Дэвид рухнул на колени, схватился за голову. Из его глаз хлынул золотистый свет – такой яркий, что смотреть было больно. Кто-то вскрикнул за спиной, как поперхнувшаяся птица.

– Чего его плющит?

Мысленно я уже звонила Райану, чтоб тот брал руки в ноги и дул скорее стирать память близняшкам, хотя сейчас самое главное – это Дэвид. Не знаю отчего – то ли было больно за Дэвида, то ли дар паладина сработал, но у меня все сдавило в груди. Я опустилась на колени и коснулась его руки.

Он крепко стиснул мою ладонь, и я заметила, какая липкая и холодная у него кожа.

– Все будет хорошо, – пролепетала я. От него шла такая мощь, что зубы ломило. При мне такое случалось лишь раз – в ночь Котильона. Его трясло, из глаз лился свет. Этот человек все меньше походил на моего парня и все больше – на властное чудо-юдо.

Чем он, собственно, и являлся.

Однако странно, что у него вновь появились эти видения.

– Пошли, – сказал он. У него был гулкий голос. Он даже словно двоился или троился, будто несколько человек заговорили разом. – Сейчас же. Надо ехать к ним.

Не знаю, насколько фигурально выражение «холодный пот», но теперь я буквально почувствовала ледяные капли на своем лице.

Я крепко стиснула его руку и спросила:

– Куда? Би там?

Дэвид резко повернул голову, и я вздрогнула под его взглядом.

В ночь Котильона пропала моя лучшая подруга. Блайз похитила ее и увезла бог знает куда. Из всего случившегося той ночью потеря Би стала худшим из лишений. Меня не покидало чувство, что я ее предала.

– Би уехала в лагерь для чирлидерш.

Я оглянулась – рядом стояли близняшки, недоуменно хмуря брови. Во всяком случае Аманда. Эбигейл, вне себя от потрясения, пялилась на Дэвида.