В своем завещании Хуан II определил порядок наследования трона в соответствии с существовавшей традицией:

1) Энрике и его дети;

2) после них — Альфонс и его дети;

3) после них — Изабелла.

Энрике IV, ставший королем в 1454 году, в свою очередь сочетался узами брака дважды. Первой его супругой была Бланка Наваррская. Несмотря на двенадцать лет совместной жизни, брак будто бы не состоялся на деле, что должно было подтвердить его аннулирование, провозглашенное в 1453 году епископом Сеговии. Второй супругой короля в 1455 году стала Хуана, сестра португальского короля Альфонса V. Лишь спустя семь лет, 18 февраля 1462 года, королева явила миру дочь Хуану, которую кастильские кортесы, созванные в Мадрид в мае, признали наследницей трона. В то время еще никто не пытался оспорить легитимность принцессы, крестной матерью которой стала ее тетка, будущая Изабелла Католичка. Лишь позднее, в ходе политической борьбы, некоторые представители знати станут утверждать, что их вынудили признать законность Хуаны. Дело в том, что часть аристократии старалась ослабить королевскую власть и добиться от нее политических и материальных привилегий — владений, титулов, пенсий. Эта группировка была готова использовать любые средства, чтобы дискредитировать короля. Так, сначала распустили слухи, а затем и объявили публично о том, что принцесса приходится дочерью не королю, а его фавориту Бертрану де ла Куэве (вот откуда ее прозвище Бельтранеха — «дочь Бертрана»). В 1464 году вспыхнула междоусобная война. 28 сентября мятежники обвинили Энрике IV в том, что он отдал королевство своему фавориту; они потребовали, чтобы король признал принцессу Хуану незаконнорожденной и назначил наследником престола своего сводного брата Альфонса. Энрике IV пошел на ряд уступок: он согласился лишить принцессу наследства, но отказался признать ее незаконнорожденной. Наследником трона он провозгласил своего сводного брата Альфонса, надеясь тем самым потушить мятеж. На такой шаг он решился без особых колебаний, будучи уверен в том, что дальнейший брак Хуаны и Альфонса позволит сохранить права дочери. Король явно не отдавал себе отчета в том, что его первая уступка повлечет за собой ряд других.

Таким образом, династическая распря, как кажется, вспыхнула из-за альковных секретов кастильского двора: кто был отцом ребенка, родившегося в 1462 году, — король или его фаворит? В том, что королева вела фривольную жизнь, никто не сомневался; ей приписывали множество любовных приключений, утверждая, что на ее счету есть по меньшей мере два незаконнорожденных ребенка, не считая Бельтранехи. То, что она питала слабость к Бертрану де ла Куэве, возможно, но уже не так очевидно. Однако враги Энрике IV взяли на вооружение и другой аргумент: в любом случае Хуана не могла быть дочерью короля, поскольку тот был импотентом! Что послужило причиной такого утверждения? Грегорио Мараньон (медик, интересовавшийся историей и ее тайнами) внимательнейшим образом изучал документы современников короля, но так и не пришел к окончательному заключению. Энрике IV, как кажется, не был уличен в мужском бессилии: во время процедуры расторжения первого брака (кстати, так и не получившего «завершения») некоторые женщины заявляли о своих любовных связях с королем. Тогда эксперты пришли к другому заключению: король оказался жертвой сглаза — он был бессилен в отношениях с королевой, что не мешало ему, однако, вступать в отношения с другими женщинами... «Архиепископ [Толедский, Каррильо] и его партия заявляли о мужском бессилии короля в то время, когда того окружали любовницы; и, путем невероятного процесса во всех государствах, они объявили, что его дочь Хуана — это плод прелюбодеяния, незаконнорожденная дочь, не имеющая права на власть», — воздал дань этому ученому спору остроумный Вольтер. Заметим, сам Энрике IV всегда утверждал, что принцесса Хуана — его законная дочь, даже когда он был вынужден лишить ее наследства, уступая давлению со стороны заговорщиков из числа знати. Такое малодушное поведение вероятно было продиктовано слабостью и одновременно расчетом: правитель думал выиграть время, надеясь на то, что дело уладит будущий брак между его сводным братом Альфонсом и Хуаной, права которой в подобном случае оказались бы ущемленными лишь внешне.

Согласие между королем и его врагами царило не более полугода. Знать вознамерилась свергнуть Энрике с престола, заменив его Альфонсом. Именно так они поступили 5 июня 1465 года в Авиле в ходе гротескной церемонии — авальского фарса: у куклы, изображавшей Энрике IV, отобрали символы королевской власти — корону, меч и скипетр, — после чего пинком ноги сбросили на землю. Не теряя времени, мятежники объявили королем одиннадцатилетнего Альфонса. Правда, через три года, 5 июля 1468 года, сей марионеточный правитель неожиданно скончался. Тогда мятежники обратили свои помыслы к его сестре, будущей Изабелле Католичке. Последняя — в ту пору ей было семнадцать лет — дала вовлечь себя в игру, но лишь до известной степени. Сначала она отказалась публично заявить, известно ли ей, кто был настоящим отцом Хуаны — король или его фаворит Бертран де ла Куэва. Чтобы удалить из игры крестницу, внезапно ставшую соперницей, Изабелла выдвинула другой аргумент: второй брак Энрике IV не имеет законной силы. В самом деле, Хуана Португальская была двоюродной сестрой короля; последний, прежде чем жениться на ней, должен был получить разрешение на брак между кровными родственниками. Поскольку король пренебрег этим шагом, дети, рожденные в браке, должны были считаться незаконными: они не имели никакого права на трон. Официально Изабелла всегда придерживалась именно такой позиции — искусный ход, позволивший ей не выражать своего мнения по щекотливым вопросам (мужское бессилие Энрике IV и его супружеские неприятности). Если признать второй брак короля действительным, то Хуана, пусть даже и настоящая дочь Энрике IV, на будет считаться законнорожденным ребенком и покинет список претендентов на трон.

На деле некоторые из сторонников Изабеллы продолжали критиковать частную жизнь короля. Да и сама Изабелла, похоже, поддавшись уговорам советников, по крайней мере один раз прибегла к этому аргументу, хоть и полунамеком. Аскона приводит документ, составленный, по его мнению, 1 марта 1471 года и получивший широкую известность в королевстве: в частности, его вывесили на вратах собора в Бургосе. В ответ на нападки Энрике IV Изабелла все же позволила себе открыто намекнуть на личную жизнь короля: «Не обманываясь, я могу сказать, подобно святой Сусанне, что любое мое участие в этом деле причинит мне беспокойство: безмолвствуя, я наношу ущерб моим интересам — отвечая, я задеваю короля, моего брата»; приближенные Энрике IV порицали поведение принцессы; «конечно, я должна бы защищать свою честь, — отвечала Изабелла, — но тем самым мне пришлось бы поставить под сомнение честь короля, моего брата, а ведь он намного старше меня, и все, что касается его, касается и меня. К тому же даме знатного рода не приличествует высказываться о делах подобного рода. Потому я ничего не скажу: Господь и люди вынесут справедливый приговор моему поведению и образу действий короля»[7]. Этот текст, скрепленный подписью Изабеллы, но составленный её советниками, уникален. В целом, Изабелла придерживалась юридических аргументов: она основывалась на завещании Хуана II, чтобы потребовать для себя титул наследницы короны.