Покои Ранульфа в Вернее, в которых он спал и проводил свой досуг, оставались холодной, суровой, спартанской комнатой, лишенной всех удобств, за исключением огня, ревущего в очаге, и нескольких гобеленов, которые прикрывали каменные стены, чтобы было не так холодно. Ранульф отказывался менять здесь хоть что-то, упрямо решив сохранить горькие доказательства своего прошлого.

Но все-таки сейчас лорд здешних мест он сам, напомнил себе Ранульф. И честь Вернея принадлежит ему, дарована ему герцогом Генрихом вместе с феодальным поместьем, вместе с хартией о дворянстве, восстановившей его в правах. Он больше не лишенный наследства безземельный изгой.

Однако, несмотря на всю свою теперешнюю власть и богатство, он не мог избавиться от неловкости и беспокойства, всегда обуревавших его в этой комнате – в месте, где отец спускал с него шкуру. Даже сейчас кожа его становилась липкой от страха всякий раз, как он входил в эти покои, потому что Ранульф не мог забыть ужас и боль своего детства. Ему даже не приходилось закрывать глаза, чтобы вспомнить того ребенка, обнаженного и дрожавшего, скорчившегося у дальней стены в ожидании наказания от мстительного отца. Даже утешения распаленной женщины не могли полностью затмить эти воспоминания, хотя в какой-то степени это возмещало ему бессчетные часы страха и мук, пережитых здесь.

Отдаленный звук рожка ночного часового заставил Ранульфа вскинуть голову, как это делает, принюхиваясь к ветру, волк. Он напрягся.

Если вновь прибывший и в самом деле гонец герцога и его призывают, это значит, что король Стефан умер, и Генрих готовится предъявить свои права на корону Англии. А поскольку Генрих не сомневался, что встретит сопротивление, ему придется собрать достаточно сил, чтобы обеспечить успешное вступление на трон.

При мысли о конфликте Ранульф ощутил радостное предчувствие. Он собирался поддержать своего сюзерена не только деньгами. Он с нетерпением ждал возможности поднять оружие в поддержку Генриха. Слишком долго он прохлаждался: боевой меч и копье успели заржаветь. Уже три месяца, даже дольше, как в Нормандии воцарился мир. Нет больше мятежей, нет столкновений, нет даже турниров, где он мог бы отточить свое мастерство и излить душевную неудовлетворенность во время рукопашной битвы или хотя бы приумножить свое богатство, беря в плен за выкуп вражеских рыцарей.

Уже две недели, как у него все готово для грядущего путешествия: доспехи отполированы, оружие заточено, повозки для багажа приготовлены. Рыцари и воины упражняются каждый день, фехтуя на мечах, пронзая копьями мишени и стреляя из лука, и все же они тоже беспокоятся из-за того, что начало похода откладывается.

Но, кажется, сейчас настал нужный момент.

В обитую железом дверь заколотили, и Ранульф крикнул:

– Входите!

И в покои вошел его вассал Пейн Фицосберн, полуодетый, в не зашнурованной тунике, с широкой ухмылкой на устах.

– Герцог Генрих? – осведомился Ранульф, перебираясь через сарацинку и усаживаясь на краю массивной кровати.

– Угу, герцог… скоро станет королем Англии. Через два дня он будет на побережье и ожидает, что мы к нему присоединимся. – Пейн не скрывал ликования в голосе. – Гонец хочет с тобой поговорить.

– Зови.

Похоже, гонец из королевского окружения очень торопился – его плащ был забрызган грязью, а испачканное лицо выглядело изможденным. Он подтвердил все сказанное Пейном, добавив лишь подробности насчет состава войск Генриха и планов выступления, а также предупредил, что ожидается сопротивление сторонников короля Стефана в Англии.

Довольный Ранульф отпустил гонца, велев ему поискать себе еды и место для отдыха в зале, и, не одеваясь, подошел к столу с закусками и освежающими напитками.

Налив вина из графина в два оловянных кубка, он протянул один Пейну и поднял свой:

– Стало быть, вперед, на Англию!

– Да, вперед, на Англию. Может, мы найдем достаточно мятежников для истребления раньше, чем твое нетерпение окончательно испортит тебе характер.

– Мне? – Ранульф насмешливо вскинул черную бровь. – Да в последнее время нрав у меня сладок, как мед.

Вассал фыркнул:

– А как насчет тех трех мишеней для копий, которые ты вчера разнес в клочья? Будь это не мешки с соломой, а неверные, мы бы уже освободили всю Святую землю! Клянусь, что я схватывался с дикими вепрями, которые были, не так опасны, как ты после краткого заточения здесь, в Вернее.

Ранульф осушил свой кубок и пожал плечами:

– Возможно.

– Но я смотрю, ты неплохо лечишь свое дурное настроение. – Пейн ухмыльнулся и кивнул на женщину, лежавшую в постели лорда. – Клянусь крестом, Ранульф, сразу две, а? Неужели нельзя оставить кого-то и для нас?

Ранульф весело посмотрел на привлекательного рыцаря с каштановыми волосами:

– Очень сомневаюсь, что тебе не хватает женского общества.

– Хватает, но по какой-то причине, которую я совершенно не постигаю, женщины, похоже, предпочитают тебя, невзирая на твой мрачный и хмурый вид.

– Просто потому, что я доставляю удовольствие и им, а не только стремлюсь получить его сам. – Пейн поморщился, и Ранульф ухмыльнулся: – Чуть меньше себялюбия, друг мой, – это пойдет тебе на пользу.

– Наверняка ты прав. – Склонив голову набок, Пейн проглотил остатки вина и хитро посмотрел на Ранульфа: – И мудр. Так что лучше насладиться любовницами сейчас, пока это возможно. После венчания твоей невесте не захочется делить тебя ни с кем. Леди ее положения может рассчитывать на то, что ты станешь уделять ей все свое внимание, хотя бы поначалу.

Хорошее настроение Ранульфа мгновенно улетучилось.

– Поскольку мы наверняка столкнемся с сопротивлением, – сухо произнес он, – могут пройти еще долгие месяцы, прежде чем я смогу выкроить время на свадебную церемонию.

– Однако сдается мне, что ты не сможешь слишком долго откладывать венчание, – заметил Пейн со смешком.

Чтобы скрыть свои мысли, Ранульф резко повернулся и стал наполнять кубок. Друг давно знал о его нежелании ехать в Англию, но лишь недавно начал подозревать, в чем причина: Черный Дракон Верней боялся вступать в брак.

Ранульф уныло покачал головой. Как такое вообще возможно? Он воин, могучий рыцарь, он заслужил это звание совсем юным – в семнадцать лет. За последующие одиннадцать лет он бессчетное число раз доказывал свою доблесть. Именно замечательные успехи в битвах принесли ему зловещее имя Черный Дракон, и оно заставляло его врагов дрожать от страха. И все-таки одна мысль о женитьбе на наследнице Кларедона лишает его мужества. Он боится этой девушки.

Словно чувствуя, что Ранульфу не по себе, Пейн громко захохотал и хлопнул его по спине.

– Можешь положиться на меня, я прослежу за последними приготовлениями к походу, – произнес Пейн. – При первых проблесках зари мы будем готовы выступить.