и половины величия стихии. Вот и засмотрелся и не поймал свою маленькую госпожу, когда она споткнулась и полетела носом вниз.

Помню, как мазал антисептиком из аптечки, которую всегда ношу с собой, тощую разодранную коленку и скручивал маленький жгутик из ваты, чтобы засунуть в нос моей глупенькой неуклюжей подопечной, а она смотрела на меня своими огромными глазищами и держалась за мою большую жилистую руку, как за спасательный круг.

Помню, как меня отчитали и лишили премии за этот недосмотр. Как же, принцесса не виновата, что у неё ноги заплетаются! Виноват паж, что подушечки не подложил.

Помню, как Марьям пришла ко мне в комнату с виноватым личиком, попросила прощения за своих родителей и высыпала мне на кровать все свои сбережения - несколько монет и скомканных купюр.

- Вот. Это твоя премия, - пробормотала она. - В этом месяце мало, у меня больше нет... Но я обещаю впредь лучше смотреть под ноги, чтобы не подводить тебя.

Тёплое чувство заливало мне грудь. Я усмехнулся:

- Забери, я проживу без этого.

- Нет! - она нахмурилась и топнула ногой.

Она всегда была ужасной упрямицей, моя Марьям.

Помню, как я взял эти деньги и на следующий день купил ей мороженого и кофе на набережной. Она очень любит кофе - я знал это, потому что всегда внимательно прислушивался ко всему, что она говорила - но матушка запрещает ей его пить, утверждая, будто он портит цвет кожи и ещё какую-то чушь в этом роде.

- Возьми себе тоже мороженого! - потребовала тогда Марьям.

- Я не люблю мороженое! - отмахнулся я, но моя госпожа не сдавалась:

- Это потому, что ты не пробовал это! Попробуй, - и протягивает мне своё.

- Я не могу, - качаю головой.

- Почему?

- Это ваше...

- Ты брезгуешь мной?

Хмурюсь, раздумывая над тем, как лучше поступить, чтобы опять не проштрафиться, и в это время баловница просто тыкает своим мороженым мне в губы, так что приходится их облизать. И - о, чудо! - оно действительно вкусное. Не очень сладкое, с заметной кислинкой и даже горчинкой. Покупаю себе второй стаканчик, а Марьям прыгает рядом, хлопает в ладоши и радостно хохочет. Хочу, чтобы она всю жизнь оставалась такой. Веселой, шаловливой, беззаботной...

Сердце режет воспоминание о её заплаканном личике с размазанной тушью, которое я созерцал несколько минут назад. Надо собраться, надо вернуться к плану, но услужливое воображение подкидывает совсем другие картинки.

Я ловлю её в укромном уголке пришкольного парка... целующейся с мальчишкой. Я просто в бешенстве от увиденного, с моих губ даже срывается ругательство, не подходящее для детских ушей. Впрочем, она уже не ребёнок. Ей 18, и, конечно, гормоны бушуют, и хочется любви. Но нельзя. На это есть высочайший запрет от родителей.

Одной рукой отрываю мальчишку от неё, а другой замахиваюсь для удара. Меня всего трясёт от ярости. Странно, откуда столько эмоций?

- Азиз, не надо! - умоляющим тоном вопит Марьям. - Пожалуйста!

Я понимаю, что если сейчас ударю этого шкета, то сломаю ему челюсть - и... отпускаю. Тащу заигравшуюся принцессу в машину, сажусь на переднее и всю дорогу пялюсь в окно, судорожно пытаясь сообразить, что это на меня нашло. И не могу. А ночью мне снится сон, в котором я сам её целую в точно таких же кустах. И буквально умираю от счастья. Проснувшись, понимаю, что меня угораздило влюбиться в 18-летнюю девчонку. Мало того, хозяйскую дочку. И я ревную её к ровеснику. А мне, на минуточку, 30 уже. И я так простонароден, что между нами даже не пропасть, а целая бесконечность, как Вселенная.

По-хорошему, в тот момент нужно было уволиться. Перейти на другую работу и со временем забыть свою маленькую, но бойкую госпожу. Однако я рассудил по-другому. Кто лучше защитит девушку, чем влюблённый в неё мужчина? И я её не трону. Никогда. А кто придёт на моё место - неизвестно. Я не могу доверить её незнакомцу.

Конечно, я рассуждал эгоистично и руководствовался совсем не теми побуждениями, которые называл "вслух". Мне тупо хотелось быть с ней рядом. Пусть не касаться так, как хочется, и не говорить вслух то, что чувствую, но, по крайней мере, видеть её каждый день, знать, что с нею всё хорошо, отгонять недостойных поклонников ещё на подлёте...

Да, я остался с нею рядом, и вот наконец это безумие оправдано. Я могу спасти свою маленькую госпожу и не пожалею ради этого ни своей свободы, ни даже жизни.

Однако, план так и не успел выкристаллизоваться в моей голове, потому что в дверь кто-то тихонько и торопливо постучал - и тут же, без перерыва, вошёл. Конечно, это была Марьям. Переодетая в другое, тонкое и соблазнительное платье, умытая и с распущенными волосами. Прекрасная до умопомрачения.

Глава 3. Ненавижу!

Глава 3. Ненавижу!

Марьям

Господи, как же я его ненавижу! Эту его холодность, невозмутимость, вечную уверенность в своей правоте... Ну конечно, он же старше... намного. А я кто? Просто девчонка, и моё родство с его работодателем не даёт мне никаких преимуществ. Хотя нет, немного даёт... Я могу ему приказать... ведь могу? Нет, наверное, в таких вопросах этот способ не подходит... А впрочем, почему нет? Чем этот случай хуже других?

Мне кажется, я влюбилась в своего телохранителя ещё в первый месяц его работы у меня. Это было немудрено: Азиз такой взрослый, брутальный и загадочный. Всегда молчит, смотрит своим проницательным взглядом, думает что-то там себе... Я иногда пыталась втянуть его в диалог, но у меня это плохо получалось. Словно он боится разболтать какую-то государственную тайну и на всякий случай вообще ничего не говорит.

Но мне для моих глупых девчачьих чувств с головой хватало его бесподобно мужественной внешности. Высокий рост, широченные плечи, татуированные мускулистые руки... Он легко мог бы прихлопнуть меня одной левой - такая она была огромная - но вместо этого защищал, и моё глупое сердце было отдано ему безвозвратно ещё в 16 лет.

Чего только я не делала, чтобы привлечь его внимание! Даже нос как-то разбила, нарочно споткнувшись на набережной. Вышло по-дурацки. Азиз меня не поймал - не успел (а так хотелось его объятий, хоть на секундочку!), да ещё схлопотал по шапке от моих родителей. Мне было ужасно стыдно за эту выходку, хотя он на меня и не сердился совсем. Я тогда