— За что? Я же правильно ответил! — возопил он, прикладывая руку к голове.

— Ага! — воскликнула Бэтти. — Единственно правильный ответ на такой вопрос — «не знаю»! Вот вы себя и выдали. Вы автоматон!

— А еще у вас голова железная, — добавила Мэриголд.

Мистер Калвер угрюмо скрестил на груди руки, но подняться с пола не пытался, так как Шэрил вооружилась медной пепельницей.

— Я не автоматон. Я Артур Калвер, племянник мистера Эвертона. Несколько лет назад я попал в аварию на дирижабле, врачи поставили на мне крест, и только дядя взялся меня выходить, заменив большую часть моего тела механизмами.

— Это происходило в тайной лаборатории? — с надеждой в голосе уточнила Бэтти.

— Вероятно, я был все время без сознания.

— И насколько сильно вас… как бы сказать… изменили? — спросила Мэриголд.

— Мое тело является механизмом на семьдесят шесть целых триста восемьдесят две тысячных процента. И хотя я научился гораздо быстрее обрабатывать информацию, производить сложные вычисления в уме и могу воспроизвести «Британскую энциклопедию» по памяти, я все еще Артур Калвер. Я помню свое детство, своих друзей, ту катастрофу… Я человек… — добавил он уже менее уверенно.

— И вы считаете, что городской закон о том, что человек не может подчиняться автоматону, на вас не распространяется? — уточнила Мэриголд.

— Именно!

— Интересно, — задумалась Шэрил, — согласится ли с вами городничий, если вы человек меньше чем на пятнадцать процентов…

— На двадцать три целых шестьсот восемнадцать тысячных процента…

— Главное, что меньше пятидесяти.

— Мистер Калвер, мы находимся на пересечении Газетной улицы и проспекта Правды. Вы сами знаете, сколько здесь расположено издательств, — заговорила Бэтти. — Стоит нам, несчастным уволенным телефонисткам, обратиться к любому журналисту…

— Я вас понял, — досадливо махнул рукой мистер Калвер. — Это шантаж. Чего вы хотите?

— Чтобы вы нас не увольняли.

— Перерывы в течение дня, за которые не будут наказывать.

— Зарплату побольше…

— Леди, откуда я достану денег на повышение зарплаты?..

— А если мы спросим у журналистов, зачем автоматону шелковые галстуки? — спросила Шэрил, оценивающе разглядывая содержимое шкафа мистера Калвера.

— Профсоюз! — вскричала Мэриголд.

— Что?

— Хотим профсоюз телефонистов и телефонисток!

Шантаж удался на славу. В коммутаторной были организованы три восьмичасовые смены вместо двух двенадцатичасовых, вакантные рабочие места быстро заняли бывшие заводские рабочие. Зарплату сотрудникам увеличили, систему штрафов отменили. Мэриголд, Бэтти и Шэрил вновь могли вместе есть сэндвичи и флиртовать с почтальонами. При этом показатели коммутаторной только росли. А когда, спустя два года, тайна мистера Калвера стала достоянием общественности по вине одного из почтальонов, за управляющего вступился весь Почтамт — сотрудники в один голос утверждали, что у такого внимательного, ответственного и прогрессивного начальника им еще не приходилось трудиться. В результате, вместо того, чтобы лишиться места, мистер Калвер стал следующим главой Почтамта, получил благодарность от городничего и даже женился на Шэрил… Но это уже совсем другая история.