Он снова загоготал и направился к двери, словно заявляя: «Я только что вылупился из золотого яйца и подобное хамство терпеть не намерен!»

– Смотри хвост дверью не прищеми! – крикнула ему вслед я. – Удачной прогулки, надеюсь, тебя сожрут не сразу! Там полно голодных зверей, которые только порадуются закуске с душком!

Дверь хлопнула, гусь ушёл. Для новорождённого он оказался на удивление сильным. Расстраиваться, впрочем, я не стала. Чтобы вывести меня из себя, одной птичьей истерики маловато.

Я налила себе бокал шипучки и устроилась в своём любимом кресле-качалке. Мне очень хотелось мирно провести вечер в гордом одиночестве, но я никак не могла выкинуть из головы гусёнка.

Что я натворила? Он ещё даже часа не прожил, а я отпустила его одного, совсем беззащитного, в лес. Нельзя было и дальше сидеть сложа руки – нужно было его найти! Я очень надеялась, что ещё не слишком поздно.

Я схватила фонарь и побежала в лес. К счастью, накануне выпал снег, и я сумела разглядеть крошечные следы гусёнка, ведущие в лес. Я нашла его на поляне в самой чаще. К счастью, он оказался жив… но не один!

Огромный волк со спутанной чёрной шерстью и красными глазами ходил вокруг гусака кругами. Бедный птенец дрожал от страха и прикрывал клюв крылом – судя по всему, у волка сильно воняло из пасти.

– Бедненький ты, несчастненький птенчик, – сказал волк. – Совсем один в лесу, рядом ни батюшки-гуся, ни матушки-гусыни, некому его защитить. Знаешь, что бывает с маленькими гусятками, если они забредают в лес одни?

Волк ухмыльнулся, обнажив острые зубы. Гусёнок крякнул, будто говоря: «Я всерьёз жалею, что спросил у вас дорогу».

– Эй, а ну отойди от него! – рявкнула я.

– А ты ещё кто? – спросил волк.

– Можешь считать меня матушкой-гусыней! – заявила я. – И мне совсем не нравится, что ты обижаешь моего малыша.

– Твоего «малыша»? – расхохотался волк, ничуть меня не испугавшись. – Глупая старуха! Ступай лучше свяжи что-нибудь, пока не стала десертом.

«Свяжи что-нибудь»? «Старуха»? Судя по всему, кое-кому жить надоело.

– Прости, щеночек, вязанием я не занимаюсь, – сказала я и закатала рукав, чтобы показать ему своё предплечье. – Шрам видишь? Я его получила, когда боролась с драконом раза в три тебя больше – причём просто забавы ради! Так что, если не хочешь остаться без зубов, отчего твоя уродливая физиономия краше явно не станет, очень советую пойти найти себе на ужин вкусный фруктовый салатик, а моего гуся оставить в покое!

Волк зарычал на меня и убежал в лес. Гусь с облегчением вздохнул, в его взгляде читалась благодарность. Он вразвалку подошёл ко мне и крякнул, будто говоря: «Матушка Гусыня, значит?»

К материнству я склонности никогда не питала, но идея мне понравилась. Я решила, что если уж усыновлять кого-нибудь, то как раз когда мне ещё только слегка за двести и я в расцвете сил. Да и у гусака особого выбора не было.

– Очень может быть, что лучше меня матери ты здесь не найдёшь. Вряд ли кто-нибудь другой станет долго тебя терпеть, да ещё и заботиться.

Он развёл крыльями. Даже сам гусь не мог отрицать, что он та ещё заноза.

– И как же мне вас назвать, господин?

Он крякнул опять. «Может, Энрике Родригес?».

– Мне нравится «Лестер», – сказала я. – Я как-то обещала одному своему старому собутыльнику, что назову первенца в его честь. Ты не то чтобы прямо уж первенец, но сойдёшь.

Гусак закатил глаза и вздохнул.

«Ладно, – крякнул он. – Пусть будет Лестер. Можно мы уже пойдём в дом? Меня никто не предупреждал, что тут будет так холодно».

За следующую неделю мы с Лестером попривыкли друг к другу и потихоньку стали учиться жить вместе. Поговорили обо всём, что приходится обсуждать новым соседям: «В раковине перья не оставлять», «За столом не рыгать», «Пол – не туалет» (причём он не первый сосед, с которым мне пришлось это обговаривать, но история долгая). Приходится нелегко, но думаю, со временем мы сгладим все углы.

Имя «Матушка Гусыня» прижилось неплохо. В Содружестве «Долго и счастливо» все считают, что это очаровательно и очень мило, что я забочусь о Лестере, поэтому только так меня теперь там и называют.

И это на самом деле очень кстати, потому что со всеми этими карточными долгами новое имя мне не помешает…

Дорогой дневник!

В последнее время мы с Лестером не ладим. Постоянно спорим о том, что ему пора чего-то добиться в этой жизни, но в нём просто ни грамма целеустремлённости нет! Он только и делает, что сидит дома и ест вредную пищу, пока я на работе. Он так растолстел, что стал размером с лошадь. Поэтому я решила, что и использовать его буду как лошадь!

Уже много лет я применяю магическую телепортацию, чтобы перемещаться из одного места в другое, и удаётся мне это не очень. Я всегда впечатываюсь или в стену, или в шкаф, особенно с похмелья. Поэтому однажды вечером я принесла домой вожжи с седлом и взнуздала своего гусака! Должен же быть от него хоть какой-то толк.

Лестер, прямо скажем, эту затею встретил без восторга. Он посмотрелся в зеркало и покачал головой.

«Да ты издеваешься», – крякнул он.

– Ну давай, попробуем полетать, пока ветер не переменился!

Взлететь получилось довольно легко. Лестер настоял на том, чтобы сначала разбежаться вместе со мной на спине, но, по-моему, он специально упрямился. Оказывается, летает Лестер неплохо, но я ему об этом ни за что не скажу, а то ещё зазнается. Указаний моих он почти не слушал, поэтому я просто дёргала вожжи до тех пор, пока он не полетит куда надо. Удивительно, что они вообще не оборвались.

Верьте или нет, но Лестер был не первым крылатым существом, на котором мне довелось летать. В драконью эру я летала на драконе по имени Шнапс. До чего же он был уродец! Морда у него была как у кабана, крылья как у летучей мыши, тело как у саламандры, а нрав как у мокрой кошки. Пришлось его отдать после того, как он сожрал одного из моих коллег, – ну знаете, трудовой этикет и всё такое.

Я уже и забыла, как это здорово – летать. А самое замечательное, что всякий, кто смотрел на нас с земли, думал, что это просто обычная птица. Никто не подозревал, что на спине у гуся сидит чудаковатая старушка. Пригодится, когда меня в следующий раз будет преследовать охотник за головами.

А вот с посадкой у Лестера дела неважные. В первый наш полёт он шмякнулся на землю так, что я слетела с его спины и прокатилась по грязи. Подозреваю, что он это специально, потому что я никогда не видела, чтобы гусь так хохотал.