Амбициозный проект Святослава вполне вписывается в самую раннюю предысторию русского зарубежья. Фактически далеко за пределами Киевского государства он заложил основы для создания русской диаспоры на Балканах. Согласно планам князя после военного этапа должен был последовать мирный: колонизация этой территории, переселение туда из Руси крестьян, ремесленников, торговцев, что экономически закрепило бы русское присутствие на новых землях.

Однако греки не желали мириться с близким соседством киевского князя, и он с дружиной, оторванный от родной земли, после не увенчавшихся успехом боевых действий вынужден был вернуться на Русь, но по дороге погиб от рук печенегов. О том, чтобы печенежское войско встретило небольшой русский отряд во главе с князем, позаботились византийцы. Они подкупили жадного до денег печенежского хана, и тот, пользуясь малочисленностью воинов Святослава, напал на них и почти всех перебил.

Осенью 957 года большое заграничное путешествие совершила княгиня Ольга. За двенадцать лет до этого она овдовела – ее муж князь Игорь был убит во время похода за данью. Ей пришлось взять на себя регентство при подрастающем сыне Святославе и фактически стать правительницей Руси.

Ольга первой из княжеской династии решила принять христианство. С этой целью она отправилась в православный Царьград. Конечно, княгиня могла бы покреститься и в Киеве, но, по-видимому, камерный формат обряда ее никак не устраивал – ей надо было привлечь внимание к своему шагу на международном уровне, показать, что языческая Русь вступает на качественно новый этап своего развития.

В Византии намерение Ольги нашло полное понимание и поддержку, так как это отвечало политическим интересам империи, предоставляло возможность в нужном направлении оказывать влияние на Русь, тем более что сфера церковных контактов на почве общей веры давно стала для Константинополя привычным полем, на котором он добивался подчас больше, чем с помощью официальной дипломатии или военных действий.

Есть вероятность, что Ольгу принимали в Царь-граде не по высшему чину, но, безусловно, в ее случае придворный церемониал был соблюден, протокол, предусмотренный при визите высоких иностранных гостей, выдержан, подобающие почести и знаки внимания оказаны и возданы. Достаточно сказать, что обряд крещения осуществляли лично сын и соправитель императора Константина Багрянородного Роман II и патриарх Полиевкт, а сам Константин согласился быть Ольге крестным отцом.

Сведения о пребывании русской княгини в Византии отчасти носят полулегендарный характер, но то, что она там побывала и вернулась на Русь христианкой, приняв в крещении имя Елена, сомнению не подлежит, ибо подтверждено многими, не зависящими друг от друга источниками.

Гораздо меньше доверия вызывает информация о том, что разумом и красотой Ольга будто бы произвела на императора Константина столь сильное впечатление, что вскружила ему голову, и он отпустил ей довольно недвусмысленный комплимент: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Если это было не завуалированное предложение руки и сердца, то признанием в чувствах, которыми он к ней воспылал.

Больше того, после крещения «призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены себе». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью. А у христиан не разрешается это, – ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары, золото и серебро… и отпустил ее, назвав своей дочерью».

Все эти подробности приведены в известном историческом памятнике «Повести временных лет» – «Повести о прошедших временах» – сборнике летописей, то есть хроник событий по годам (летам), составленном в XII веке.

Возможно, летописцы (хронисты) что-то присочинили, что-то приукрасили. Ведь получается, что, приняв предложение Константина, она вполне могла остаться в Царьграде. Но в каком, спрашивается, качестве? Ведь император Константин уже давно был женат, и Ольга это прекрасно знала, поскольку близко познакомилась и много общалась с его супругой императрицей Еленой. Допустить же, что крестный отец собирался скомпрометировать себя и пойти на брачную неверность с крестной дочерью, которая, кстати, была едва ли не старше его самого, было бы явной натяжкой. Да и Ольга при ее гордом нраве и независимости никогда не смирилась бы с неблаговидной ролью, которая ей выпадала, и не вступила бы в любовную связь с византийским императором при его живой жене.

В данном случае летописцы невольно перестарались. Желая подчеркнуть, что Ольга была достойна не только княжить, но и царствовать, они, как можно предполагать, наложили на подлинные факты вымышленные и придумали правдоподобную и романтически окрашенную историю об особом отношении византийского императора к русской княгине.

Великий князь киевский Ярослав Мудрый добился широкого международного признания Древней Руси и успешно укреплял авторитет своего государства с помощью такого надежного и испытанного средства, как династические браки. Сам он был женат на дочери шведского короля, сестра Ярослава при посредничестве брата стала супругой польского князя Казимира, старший сын киевского правителя Всеволод взял в жены дочь византийского императора, а двое других – Вячеслав и Святослав – немецких принцесс.

В не менее престижные брачные союзы вступили и дочери Ярослава Мудрого. Одна вышла замуж за норвежского принца Гарольда, вторая – за венгерского короля Андрея I, а третья, любимица отца Анна, – за французского короля Генриха I.

Поскольку сыновья, получив в наследственное владение свой удел, оставались на родине, особый интерес в связи с ранней предысторией русского зарубежья представляют дочери Ярослава. Ведь они в качестве тогдашних первых леди оказались при блестящих европейских дворах. По этим женщинам иностранцы судили о русских и о Руси.

На примере Анны Ярославны видно, что она не посрамила ни свою державу, ни отцовой чести.

Она была не только хороша собой, но и получила достойное образование, владела греческим и латынью, слыла рассудительной, обладала завидным вкусом, умело выбирала себе наряды.

О том, что это действительно так, а не иначе, свидетельствует слава о прелестях и совершенствах принцессы Анны, которая дошла до овдовевшего французского короля Генриха I. Монарх выслал в Киев посольство с миссией просить руки Анны Ярославны и получил согласие.

В 1051 году русская принцесса и будущая королева Франции начала длительное путешествие из Восточной Европы в Западную. Она ехала к Генриху не налегке, а с богатым приданым и в сопровождении большой свиты: дружины, представителей духовенства, слуг. Сведений о них нет, но часть из них, вероятно, осталась вместе с Анной при французском дворе и со временем ассимилировалась. Их дети не сохранили русские имена, и если и фигурируют в древних документах, то уже не как русские.