Иные причины заставили уехать из Московии церковного человека Ивана Федорова, знаменитого тем, что он одним из первых начал в России книгопечатание.

В середине XVI века переписка книг была надежным ремеслом, которым кормились немало людей. Ничего больше они делать не умели и не хотели, и в типографии, которую при поддержке самого царя Ивана IV наладил в Москве Федоров, увидели прямую угрозу своим интересам и привычной прибыли.

Чтобы не дать опасному конкуренту развернуться, переписчики книг принялись клеветать на печатника. Сочинять про него всякие небылицы, обвинять в колдовстве, сношениях с сатаной, отходе от православной веры, распространении ересей – религиозных лжеучений. Само типографское дело молва объявила затеей дьявола, и невежественная толпа охотно подхватила эти дикие слухи.

Фронтиспис и заглавная страница Апостола. 1563–1564 гг. Иван Федоров и Петр Мстиславец. Экземпляр из Государственной публичной научно-технической библиотеки Сибирского отделения Российской академии наук

Печатный станок не случайно появился в России на столетие позже, чем в Западной Европе. Это объяснялось тем, что в высших церковных кругах Московии великое изобретение Иоганна Гутенберга считали вредным и не давали ему ходу. Вообще почти всякая техническая новинка, исходящая из латинско-католического запада обычно расценивалась как что-то отрицательное, чуть ли не бесовское и оттого пагубное и заведомо непригодное для России. Ведь отношения католического и православного мира носили напряженный характер и нередко выливались в противостояние, скрытую, а то и открытую конфронтацию, за которой стояла борьба за приоритет во всей христианской Европе.

Отсюда понятно, почему так легко и быстро общественное мнение москвичей удалось настроить против Ивана Федорова и его типографии – мастерской сатаны.

Вместе с помощником Петром Мстиславцем печатник был вынужден спешно и не по своей воле покинуть Россию и бежать в Литву. Если бы он промедлил и решил остаться, то, скорее всего, пал бы жертвой расправы разъяренной черни. Вряд ли его оставили бы в живых, тем более что типография Федорова, по некоторым сведениям, подверглась полному разгрому и как гнездо еретичества была предана огню.

А что же царь? Ведь самодержец покровительствовал печатнику. Неужели он не в силах был ему помочь? В этом вопросе нет ясности, но очень велика вероятность того, что как раз от самого Ивана Г розного в первую очередь и спасались книжники, ибо тот резко переменил к ним отношение, что было для него в порядке вещей. В Литве Федорова и Мстиславца приняли охотно и радушно, предоставив возможность свободно заниматься книгопечатанием. На родину они так и не вернулись.

Со времен Ивана Грозного суровые меры пресечения свободного выезда за рубеж в целом ряде случаев имели под собой основания и были оправданны. В этом смысле показательна история подьячего Посольского приказа Григория Котошихина.

Посольский приказ – правительственное учреждение, выполнявшее в Московском государстве функции министерства иностранных дел. Подьячий – чиновник среднего ранга, представитель тогдашней царской администрации.

В царствование Алексея Михайловича в 1656–1658 годах Россия вела войну со Швецией. Принимая участие в переговорах с дипломатами неприятельской стороны по поводу заключения мира, Котошихин, по-видимому, дал согласие на сотрудничество и шпионаж в пользу противника. Пять лет спустя он за деньги предоставил шведскому комиссару Эберсу копии секретных инструкций. Оказывал ли он из корыстных побуждений подобные услуги раньше и позже, неизвестно. Как бы то ни было, в 1664 году он сбежал в Польшу, боясь разоблачения в тайных контактах с врагом и получении мзды за информацию.

Впрочем, им самим была придумана вот какая легенда: его будто бы заставляли написать ложный донос на невиновного, но он, чтобы не брать грех на душу, предпочел скрыться за границу. В благородство и порядочность Котошихина как-то не очень верится. Конечно, он опасался, что правда всплывет, и только и ждал удобного случая для побега. Россия ему была не мила. Он затаил обиду и на царя, и на его сановников, потому что по их воле дважды пострадал, причем один раз совершенно невинно. Его отца оклеветали соседи, заявив, что тот якобы их обокрал. Не разобравшись в том, так это или нет, Котошихина лишили дома, конфисковали имущество, выгнали на улицу его жену. В том же году (1660) за ошибку в написании царского титула подьячий был подвергнут мучительному наказанию: битью батогами – длинными, толщиной с палец, палками.

У Котошихина были основания считать себя оскорбленным и незаслуженно обиженным, тем более что, ведя за границей посольские дела, он убедился, что на Западе нет таких порядков, как в Россиии, и человек там избавлен от унижений, ущемления чувства собственного достоинства и беззакония, возведенного в закон. Таким образом его побег нужно расценивать и как личный протест против примененных к нему жестких санкций.

Возможно, у Котошихина изначально был прицел добраться до Швеции, но уже в Польше ему удалось занять мелкую казенную должность в штате великого канцлера. Далее под новым именем Ивана-Александра Селицкого он перемещается в Силезию, потом в Пруссию и наконец оказывается в принадлежавшем тогда Швеции городе-крепости Нарве. Оттуда, выяснив, кто он и каковы его намерения, бывшего подьячего препровождают в Стокгольм. Там, судя по всему, его приняли хорошо и определили на службу в королевский архив. В ответ на запрос из Москвы выдать «государева изменника» Швеция ответила отказом.

Вскоре Котошихин получил заказ подготовить подробную, с освещением всех сторон жизни, книгу о Московии. Так появилось сочинение «О России в царствование Алексея Михайловича», где уделялось внимание текущим историческим событиям, политической ситуации в стране, царю, его семье, придворным церемониям, царским чиновным и служилым (военным) людям, сношениям московских царей с иностранными государями. Обстоятельно останавливается Котошихин на организации административного аппарата, управлении городами, состоянии войска, торговли, сельского хозяйства, сообщает много сведений о высших (бояре, дворяне) и низших (купцы, мастеровые, крестьяне) слоях населения России. Не обходит автор молчанием быт и нравы московитов. В страноведческом отношении его рукопись была необычайно полезна и познавательна.

В 1667 году Котошихин был казнен. Ему прилюдно отрубили голову по приговору суда за убийство в пьяной драке хозяина дома, в котором он жил. Оказалось, что квартирант постоянно доставлял беспокойство, ему все время не хватало денег и он не вылезал из долгов, но в тратах себя не ограничивал да еще и в нетрезвом виде скандалил, дебоширил, что не помешало ему добиться благосклонности хозяйской жены.