Полуянов заметил:

— После проводов начальника майор повел себя довольно странно!

— В смысле?

Полковник передал, что сделал и произнес Соколов вслед своему командиру.

— Вот, — сказал Борисов, — это говорит о многом, Вадим!

— У меня вопрос.

— Давай.

— Частота пограничников и их позывные не изменились с начала нашей операции?

— Нет! Они продолжают работать на частоте… с позывными «Перевал» и «Бастион», это между постом и штабом отряда.

— Понял, Центр, продолжаю работу.

— Аккуратнее там, Вадим! Этот майор нам нужен в качестве союзника. Он может значительно облегчить действия по всей операции «Цунами». Ты должен это крепко усвоить!

Полуянов ответил:

— Я все прекрасно понимаю, Феликс. Мне кажется, особой симпатии эти оборотни друг к другу не испытывают!

— Вот и воспользуйся этим! О результатах акции по вербовке майора немедленно сообщение мне! В любое время дня и ночи. Оперативный дежурный штаба уже получил на это мой строжайший приказ! Так что нас соединят в считаные минуты. Все, удачи тебе, «Бадахшан», и до связи!

— До связи, Центр!

Москва отключилась. Связисты убрали свои причиндалы, Полуянов вызвал к себе командира отделения «Р» капитана Горского.

Тот явился тут же:

— Товарищ полковник, капитан…

Командир отряда спецназа махнул рукой, прервав доклад:

— Отставить официальность, Юра, устраивайся рядом, в моем лежбище.

Капитан-связист опустился в замаскированную естественную неглубокую расщелину, скрытую от обзора снизу огромным валуном.

— Погоди немного, Юра, сейчас решу один вопрос, и займемся с тобой.

Полковник связался с командиром группы специальной разведки майором Буйко:

— Гена, окрестности на предмет постороннего, кроме нас, слежения обследованы?

— Так точно, товарищ полковник! Близлежащие участки гор в этом плане чисты.

Полуянов, удовлетворенный ответом подчиненного, поблагодарил его и переключился на находящегося рядом связиста:

— Как нам, Юра, сегодня, скажем, часов в восемь вечера, выйти на частоту погранцов и вызвать на связь начальника расположенной внизу заставы?

Капитан ответил:

— Без проблем, если известна частота их переговоров!

— Их частота…

— Порядок! Вы сами будете с ним разговаривать?

— Да! Но мне, Юра, надо, чтобы наш сеанс был двухсторонним, чтобы никто, кроме нас двоих, даже случайно не мог зафиксировать его.

— Понял, товарищ полковник! Накроем в названное время пост блокадой радиопомех, оставив лишь коридор по оси пост — ваше местонахождение!

Полковник спросил:

— А такое возможно?

— Для нас возможно!

Полуянов сказал:

— Отлично! Так и сделай.

— Значит, ровно на 20.00? И какова предполагаемая продолжительность сеанса?

— Минут двадцать. Но, если мне потребуется времени больше, значит, на больший срок!

— Понял! Разрешите идти?

— Валяй, связь, работай!

Капитан выбрался из расщелины полковника, пробрался к своим подчиненным, приказал:

— Готовьтесь, ребята, к 20.00 установить рваную блокаду поста пограничников!

Его спросили:

— Направление свободного коридора?

Горский ответил:

— Его определю я сам! При установке «колпака» используйте генераторы круговых помех, защищенных от пробивания их «Иглой». Это перестраховка, но она не будет лишней. Оснащенности специальным оборудованием пограничников мы не знаем, посему и будем действовать наверняка. Вопросы ко мне?

Вопросов не последовало.

Связисты принялись за выполнение поставленной задачи.

А между тем боевые группы отряда «Бадахшан», укрепившись среди камней по обеим от заставы вершинам перевала, стойко перенося неудобства своего нынешнего положения, отдыхая по индивидуальному графику, находясь в боевой готовности «Полная», ждали приказа на боевое применение. Ждали, не имея ни малейшего понятия, когда он поступит. Через час или месяц! Они были готовы к длительному ожиданию как физически, так и психологически. И ничего, что подходили к концу пятые сутки их вынужденного безделья. Раз отряд здесь, значит, будет и работа, а когда, не столь важно! Бывало и хуже, когда им полторы недели пришлось ждать наркокараван, закопавшись по брови в горячие пески Каракумов. И ничего, выдержали пекло и караван взяли. И никто не дрогнул, не пожаловался! Этого просто не могло быть, ибо это был СПЕЦНАЗ самой, пожалуй, элитной, мощной и высокопрофессионально подготовленной спецслужбы страны!

* * *

В 19.30, после ужина, начальник заставы майор Соколов в своем жилом отсеке, находившемся в торце казармы и отделенном от нее толстой перегородкой, обтерся мокрым полотенцем, раздевшись до трусов, лег на походную солдатскую кровать. Под хоть и теплые, но все же освежающие потоки воздуха, нагнетаемые напольным вентилятором.

Сейчас было жарко, через два часа все изменится, и спать придется не то чтобы под вентилятором, а в спортивном костюме и под жестким одеялом.

Погода в горах менялась быстро. И не только погода. Между днем и ночью, жарой и холодом, спокойной тишиной и яростной грозой промежутков практически не существовало. Изменения наступали мгновенно. Как и с его, майора пограничных войск, судьбой, внезапно и необратимо! Что ждет его дальше, в этой засосавшей по горло трясине предательства? Как поздно он понял, что деньги — это еще далеко не счастье и обеспеченный покой! Что они имеют свойство и убивать. Медленно, мучительно, принося душевную боль, от которой некуда деться! И почему он не остановился после того, как первый раз закрыл глаза на «ЗИЛ», в обшивке сиденья перевозивший через границу героин? Тогда ему действительно нужны были деньги. И он не лгал! Они были нужны на оплату сложной операции матери. Майор их получил, продав свою честь, но сделал это ради жизни самого родного человека! В результате операции мать избавилась от недуга, медленно тянувшего ее в могилу. Почему же после этого он, майор Соколов, не остановился? Жажда легкой наживы, как утверждает подполковник Беляев, завладела им? Но он не стремился получать огромные деньги! Почему же тогда брал их? Да потому, что, даже один раз продавшись наркоторговцам, он уже не имел возврата к прежней, неподкупной службе и жизни. Ну, а когда на крючок подцепил сам Беляев, то пытаться что-либо изменить вообще было бессмысленно и… опасно! Подполковник быстро заставил подчиненного работать на себя! Он и жену его, Соколова, обманом доставил в Ургаб, закрыв заложницей в каком-то жалком глиняном дувале, разрешая иногда нечастые встречи с супругой! Надя не могла понять своего Виталия, продавшегося наркоторговцам, и относилась к нему уже без прежней нежности. Она жалела его, но и осуждала, пусть без слов, только взглядом своих зеленых, как морская волна, глаз осуждала и, не исключено, в глубине душе презирала. Так могли ли дать встречи с ней то, что было между ними раньше? Беляев говорил, что скоро все кончится, он отправится на повышение в столицу, наверняка купленное, оставив его в покое. Да, подполковник вполне может уехать в Москву, но вот оставит ли он после себя свидетелей своей деятельности здесь? Черта с два! Эта рвущаяся наверх мразь безжалостно уничтожит всех причастных к его делам в отряде. И Соколова с женой, и своего стукача Селдымурадова, и самого Мансура, его главного поставщика наркоты! Беляев зачистит все следы своей преступной деятельности, это очевидно. В Москве он должен чувствовать себя спокойно. Только вот дождется ли начальник погранотряда повышения? Это еще очень большой вопрос. И вопрос, решаемый не кадрами службы, а случаем, простым несчастным случаем, который в горах может произойти с кем угодно и когда угодно. Уничтожить себя и Надю Соколов не даст! У майора еще есть время обдумать способ, как и когда отправить начальника к праотцам! И он его отправит на небеса, даже ценой собственной жизни. Пусть за него Надя живет, а он…