Аглас без спешки вытащил трубку, ловко набил табаком из жестяной банки, раскурил.

Задумчиво сощурил глаз… А может, просто дым оказался слишком едким.

— У тебя есть способности к магии. Думаю, ты это уже и сам понял. Способности немалые. Их надо развивать, потому что в противном случае они могут однажды нанести вред окружающим, а может, и тебе самому… Ну, зря ты на меня так смотришь. Ничего в новой школе нет страшного.

— Там будут обучать магии?

— Именно так.

— В школе?! А что, магические школы взаправду существуют?!

— Представь себе, — мужчина не удержался от улыбки.

Юный гость смотрел на него недоверчиво. О подобных необычных вещах вряд ли говорят с таким обычным выражением лица и со столь несерьезными смешками. Но, с другой стороны, зачем взрослому человеку над ним так глупо шутить?..

— Прямо вот так просто — и магическая школа?.. Но учебный год ведь уже начался…

— Ничего. Во-первых, в той школе занятия начинаются чуть позже, чем у нас принято. А во-вторых, если ты пропустишь недельку, ничего катастрофического не случится.

— Так сразу? Внезапно? Да, ну хорошо, я готов… — в этот момент Илье вдруг ужасно захотелось, чтоб жизнь его не менялась и текла себе как-нибудь по-прежнему, привычно. Но показать это постороннему? Еще решат, что он испугался.

— Понимаешь ли, со следующего года уже будет поздновато. Да и зачем? Если подсуетиться, ты почти ничего не потеряешь. Честное слово, было б лучше, если б ты явился еще год назад.

Подросток густо покраснел.

— Я… не знал.

— Понимаю… Ладно, я все устрою. Через пару дней звякну тебе, оставь телефон. Думаю, уже к следующей неделе я переведу тебя в ту школу. Пока продолжай ходить в свою, но давай, обдумай, что тебе надо будет брать с собой… Та школа — она с пансионом, понимаешь ли. Будешь там жить и учиться.

— А как же родители?

— С твоими родителями я сам все улажу, — он неторопливо докурил, вытряс трубку в глиняную пепельницу.

Из коридора беззвучно, словно привидение, появилась бледная до синевы, черноволосая, большеглазая девушка, забрала пепельницу, нагнулась над помойным ведром. Она была незаметной до полупрозрачности, и, может быть, именно поэтому гость обратил на нее особенное внимание. Заметил и то, как странно она одета — во что-то многослойное, хоть и легкое, но совсем не обрисовывающее фигуру — и то, как скованно она вела себя, как выжидательно смотрела на Агласа. Будто ждала, что он сейчас даст ей какой-нибудь обязательный к выполнению приказ. «Неужели это его жена»? — подумал Илья.

— Значит, мне ждать вашего звонка?

— Да. Разумеется. Не волнуйся, все будет прекрасно… Есть хочешь?

— Нет, спасибо, — на инерции ответил он, хотя в животе завывало. Да так громко, что гостеприимный хозяин, похоже, расслышал и заулыбался.

— А если подумать?.. Галя, согрей мальчику суп.

— Какой? — едва слышно осведомилась та, шагнув к холодильнику.

— Парень, тебе гороховый или щи?

— Ну… Щи лучше.

— Галя, слышала?

— Да… — на столе скоро появилась памрящая тарелка супа.

— И хлеба ему дай… Кстати, зовут-то тебя как?

— Илья, — подросток слышно фыркнул.

— Ну, вот и познакомились. По паспорту я Дмитрий Савельевич Елеховский. Мало ли, понадобится искать меня по базе данных, — он позволил себе усмехнуться. — Хотя, по идее, такой необходимости у тебя возникнуть не должно. Держи визитку, — и протянул возникший словно из воздуха черный квадратик с золотым тиснением, на котором оказались начертаны имя, фамилия, отчество, три телефона, адрес и — в скобочках — врач общей практики.

— Спасибо, — молодой человек доскреб остатки супа, и, понимая, что тянуть ни к чему, схватился за свой школьный рюкзак. — Да, вот… — он вытащил конверт, надписанный бабушкиной рукой. — Бабушка просила вам передать…

— С этого и следовало начинать! — воскликнул Аглас. Нервно растерзал конверт, вытащил сложенные листки и углубился в чтение.

Ожидая, пока письмо будет дочитано, Илья посматривал на Галину — та хлопотала по хозяйству. Потом подошла полить цветы. Заметив пристальный взгляд гостя, покосилась на него вопросительно и выжидающе, как бы спрашивая, не нужно ли чего.

Глаза у нее были бархатные, хотя оттенок их казался холодным, словно бы позаимствованным у драгоценного камня. Он разглядел, что тонкие покрывала были накинуты поверх чего-то обтягивающего, и, смутившись, опустил глаза.

Дочитав, мужчина свернул листки и посмотрел на подростка испытующе, задумчиво и, как ему показалось, с сомнением. После чего, отвернувшись, гаркнул в дверной проем:

— Миша, зайди ко мне!

Через несколько мгновений в кухню ввалился потрепанный худощавый парень со смятым подушкой лицом, в тренировочном костюме. Выглядел он так обыденно и скучно, что сперва юноша решил — это, наверное, сантехник или электрик, или строитель какой-нибудь, делающий здесь ремонт. А может, просто родственник хозяев, далекий от околомагических дел.

— Глянь-ка! — пригласил его Аглас.

Мужчины уставились в листок, больше полутора лет назад исписанный рукой Артемии, словно в невиданную головоломку или странную картинку. Илья следил за ними с тревогой и уже жалел, что не решился распечатать письмо еще дома. Он удержался от того, чтоб полюбопытствовать его содержимым лишь потому, что был уверен — ему обязательно дадут прочесть эту часть бабушкиного наследства, или хотя бы перескажут. Но его любопытство не спешили удовлетворять.

Дочитав, мужчины уставились друг на друга.

— Ну? — спросил Аглас.

— Маловероятно, — отозвался Михаил. — Думается, она… Полагаю, тут просто ошибка.

— А если нет?

— Если, если… Сейчас проверять пока рано. Что мы увидим? Что могла увидеть она? — он многозначительно пошевелил в воздухе пальцами.

— Так как действуем?

— Ну, понятно, что… Так и так надо работать. Только почему тогда в эту школу?

— А куда ж?

— Ну…

— Туда, туда! — уверенно заявил Аглас. — Справится.

Михаил с сомнением хмыкнул, повел головой, словно у него затекла шея.

— Мне б твою уверенность… Ну, смотри. Ты куратор.

— Что-то не так? — терпение юноши лопнуло.

— Все так… — хозяин квартиры был невозмутим. — Иди домой, я тебе позвоню.

— Когда?

— Наверное, в выходные. Иди.

Илья хотелось расспрашивать и расспрашивать, задавать вопросы о магии, о письме прабабушки, о странной беседе, вот только спорить с Агласом оказалось совершенно немыслимо. Он сказал: «Иди!», и ноги сами понесли к выходу.