Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вторая статуя мне не нужна. Я просто не могу остаться в стороне.
– И почему же? Считаешь, мы не сдюжим без тебя? Думаешь, только ты способен убивать чудовищ?
– А скольких ты убил? Кто-то из вас уже бился с чудовищем? Нет? А я – да! Я знаю, чего ждать, когда перед тобой возникнет ужасающая тварь. Все мышцы вмиг окаменеют, мысли спутает дикий страх, но чудище не станет медлить, оно набросится и съест.
– Не нужно нас пугать, мы не из робких. И ты здесь не из благородных побуждений, лишь хочешь нашу славу отобрать. Всё тебе мало, да? Никак величием насытиться не можешь.
– Славы хватит на всех.
– Никто не вспомнит остальных, если Георг великий нас возглавит. По миру пойдёт весть о новом подвиге известного героя, а бравых смельчаков, что были с ним, забудут. Любимчик короля, избранник Грома, он снова спас пятое королевство от беды. Нет уж, ты нам не нужен.
– Не нужен вам? Да это вы мне не нужны! Я и без вас с ним совладаю.
– И с нами всеми тоже? Ты думаешь, мы просто так отступимся, откажемся все разом от мечты? Ищи себе своё чудовище, а к нашему не суйся. Иначе не миновать тебе беды.
– Ты угрожаешь мне?!
– Нет, предостерегаю. Только представь, что возопит толпа: Георг наш, славный, добрый, лучезарный, в порыве алчности поубивал людей.
Однако Георг глух, чуть рассвело, сорвался в путь. Без устали, без сна и остановок, скакал он много дней, дабы опередить других. Через горы, леса, болота в пещеру, где обосновалась тварь. Чудовище не столь ужасно, сколь нелепо и уродливо. Никчёмный пресмыкающийся гад, который человека-то и не проглотит. Немудрено, что похищает лишь овец. Какой-то старый фермер, может быть, и испугается, но Георг даже дрожь не ощутил. Пронзил одним ударом сердце твари, отрубил голову, на пику насадил и с ней назад вернулся гордый.
Но ликования не встретил он ни по пути, ни дома. Лишь смех и речи вроде:
– И это лихо? Да я и кабана страшнее видел.
– Чудовище? М-да, обмельчал герой. Раньше драконов бил, а нынче за уродцами гоняется.
– Что это, тварь? И ради этой мелкой гадины так подло с остальными поступил? Какой позор.
Снова Георг расстроен. На сей раз пуще прежнего. Уже ни пиво, ни вино не скрасят его будни, и небо тучами заволокло.
– Чем же ты снова опечален, мальчик мой? – спросил ничуть не унывающий король. – Не слушай ты глупых людей, вечно они что-то стрекочут. Пресытились, в спокойное время живут. Им, видите ли, тварь не больно-то страшна, а ведь кому-то жизнь изрядно так подпортила. Добрый поступок совершён. Тебе бы радоваться и собой гордиться.
– Я не могу. Хочу любви людей, как прежде, но, что не сделаю, всё только хуже.
– Их нынче не страшат ни орды варваров, ни твари мерзкие, у них любимчики арены на устах. Галантные и импозантные красавцы, что боевого топора в руках ни разу не держали и не выслеживали трое суток вепря. Лишь на балах они охотятся на дам.
– Когда-то я немало одержал побед.
– Ты скромничаешь, мальчик мой. Ты был непобедим, могуч и страшен на коне, словно сам Гром, с небес спустившийся. От сокрушительных ударов всадники летели из седла, будто снарядом требушета поражённые. Вот были времена, не то, что нынче. Ристалище теперь как комната младенца. Там травму получить сложнее, чем убить дракона. Всё безопасно до нелепого. Не бой, а постановка театральная. Мне на жонглёров интереснее смотреть.
А почему бы нет? Георг пошёл к организаторам турнира. Вот они эти рыцари слащавые, о коих говорил король. Вырядились будто на показ, словно павлины. Доспехи – нагроможденье украшений. Филигрань, инкрустация, рельеф и барельеф. На кой им на груди всё это золото с бриллиантами? Один удар и разлетятся во все стороны. А их шлема – зачем на них рога и перья? А копья – разрисованы, будто мозаика. Они же в щепки превратятся, будь намалёваны хоть путы Грома, хоть сказочный единорог. Что у них с волосами, вымазаны чем-то? Чувство, будто в бордель явился, а не на турнир.
– Георг, – брезгливо протянул распорядитель, – как же давно тебя мы здесь не видели.
– И ещё столько же рады не видеть, – добавил его секретарь.
– Как это понимать?
– С тех пор, как ты ушел, турниры стали красочней и интересней. Публике больше не нужны мужланы-силачи, упор теперь на технику и мастерство, изящество и красоту движений.
– И побрякушки на доспехах. А рыцари-то копьями друг друга ещё бьют или подушками нынче дерутся? Позор вам! Нет на ристалище больше ни мужества, ни доблести, ни благородства. Как это можно называть турниром? И вы не рыцари, а циркачи, – обвёл он пальцем всех собравшихся.
– Да как ты смеешь?! Ну-ка извинись! – все разом закудахтали павлины.
– Нет, я не извинюсь.
– …
– И что, никто не вызовет меня на бой?
– Я с ним сражусь, – заявил кто-то. Все расступились, тот вышел вперёд. С виду, будто девица. Кудрявый золотистый волос до плеча, сам худощав и с тонкими плечами, смазливое лицо, писклявый голосок.
– Ты кто?
– Кто я? – переспросил с насмешкой тот. – Дедуля, я чемпион столицы, а стало быть, лучший боец всего пятого королевства.
– Ну что ж, щенок, пойдём, проверим, так ли ты хорош.
Георг, закованный в доспех, залез на скакуна, схватил копьё. Потом полчаса ждал, пока к нему поспеет пёстрый чемпион. Грива его коня заплетена в косички! Ну что за вздор?!
А на трибунах благородные девицы. Глядя на худощавого юнца, все так и млеют, томно вздыхают, шлют поцелуйчики воздушные, платки к ногам его коня бросают. Тот гордо задрал подбородок, гарцуя, приблизился к черте. Сделал на месте оборот, подняв копьё. Толпа завыла. Георг плюнул от отвращения и опустил забрало. Потеха началась.
Ох, юнец и поиздевался над героем. Вёрткий и ловкий, словно кошка, шутя, он уходил от выпадов Георга, а сам бил метко, будто ястреб. Зритель ликует и хохочет, глядя, как молодой кумир в грязь втаптывает легендарного бойца. Георг пал духом, но не сдался. Гордость ему не позволяет. Он всякий раз после падения встаёт. Смотрит со злостью на противную ухмылку и вновь лезет в седло. А тот юнец из-за упрямства старика с досадою вздыхает и нехотя ведёт коня к черте.
Он глуп, самодоволен и насмешлив, с десяток раз мог победить, но предпочёл поиздеваться
