божественного мира ни один талант не мог бы сделать ничего подобного. Есть там фиговое дерево, которое, не говоря о перспективном сокращении листьев и общем виде расположения ветвей, выполнено с такой любовью, что теряешься при одной мысли о том, что у человека может быть столько терпения. Есть там и пальмовое дерево, в котором округлость его плодов проработана с таким великим и поразительным искусством, что только терпение и гений Леонардо могли это сделать»[26]. О некоей акварели, изображавшей Адама и Еву и позже находившейся в доме Оттавиано Медичи, упоминает и «Аноним Гаддиано»[27].

Говоря о ранних работах Леонардо, следует помнить, что Вазари, по сути дела, записывал предания об их создании, производя литературную модификацию. Однако нельзя не обратить внимание на отмеченную им особенность художественного творчества Леонардо, проявившуюся уже на стадии его профессионального становления: стремление к реалистичной передаче изображения и скрупулезной проработке деталей, сочетавшимся с творческим непостоянством. Это подчеркивали и другие биографы Леонардо. Историк-гуманист Паоло Джовио [1483–1552], епископ итальянского города Ночеры, более известный под латинизированным именем Павел Йовий, писал, что Леонардо «придал живописи великое значение, отрицая право заниматься ею для тех, кто не подготовился к ней путем науки и изящных искусств, которые служат для живописи необходимою опорою. Он требовал, чтобы живописи предшествовали занятия пластикою, потому что она дает прообраз для воспроизведения фигур в плоскости. Ничто его так не занимало, как труды над оптикою, посредством которых он до тонкости постиг законы теней и света в их мельчайших подробностях». Однако этот же автор отмечал, что, «отыскивая разнообразные вспомогательные средства, он весьма неисправно трудился над одним определенным искусством и довел до конца очень мало работ», так как, «увлеченный легкостью своего гения и подвижностью натуры, он постоянно изменял первоначальным замыслам»[28].

В начале 1478 г. Леонардо, к тому времени владевший собственной мастерской, получил заказ на роспись алтаря капеллы Святого Бернарда в часовне дворца Синьории (теперь палаццо Веккьо)[29] – резиденции флорентийского правительства: заказ так и не был выполнен, несмотря на выплату аванса 25 флоринов. Незаконченными остались эскизы картины «Святой Иероним со львом в пустыне» (ок. 1480–1482, Рим, Пинакотека Ватикана)[30] и «Поклонение волхвов» (1481–1482, Флоренция, галерея Уффици)[31], написанное для центрального алтаря монастыря Сан-Донато в Скопето, делопроизводителем которого был Пьеро да Винчи. Условия контракта оказались обременительными для Леонардо: он должен был закончить работу за 2–2,5 года, получив в качестве оплаты треть собственности в Валле-д’Эльзе, пожертвованной отцом одного из монахов, которую мог продать монастырю за 300 флоринов. До 50 % этой суммы художнику предстояло отдать на благотворительность, оплатив приданое дочери некоего Сильвестро ди Джованни, а расходы на работу покрыть за свой счет. Так как Леонардо был вынужден регулярно прибегать к кредиту монастыря, размер его гонорара сокращался[32]. Не завершив эскиз, он покинул Флоренцию до истечения установленного в договоре срока, и монастырь Сан-Донато поручил работу над украшением алтаря художнику Филиппино Липпи [1457–1504].

Набросок «Поклонения волхвов», сделанный Леонардо, в XVI в. хранился в семье Америго Бенчи, племянника Джиневры Бенчи – дочери флорентийского банкира, выданной замуж за торговца Бернардо Никколини. В конце 1470-х гг. Леонардо написал портрет Джиневры (ок. 1478–1480, Вашингтон, Национальная художественная галерея)[33] по заказу ее поклонника Бернардо Бембо, венецианского посла во Флоренции в 1475–1476 и 1478–1480 гг., чей девиз Virtutem forma decorat («Красота украшает добродетель») и геральдические атрибуты (лавровая и пальмовая ветви) помещены на обороте картины. «Аноним Гаддиано» отмечал, что Леонардо «закончил портрет с таким совершенством, что, казалось, это был не портрет, а сама Джиневра»[34]. Эффект был достигнут за счет того, что лицо помещено не на заднем, а на переднем плане, на фоне кустов можжевельника, который являлся символом добродетели (то есть своеобразной отсылкой к девизу Бернардо Бембо), к тому же его название в итальянском языке (ginebra) созвучно имени Джиневра.

Портрет Джиневры Бенчи стал первым светским произведением Леонардо и единственным светским произведением первого флорентийского периода его творчества, в котором преобладали картины на религиозные темы. Так, из записи Леонардо известно, что осенью 1478 г. он приступил к работе над двумя картинами с изображением Мадонны: «…бря 1478 я начал две Девы Марии»[35]. Идентификация этих картин представляет затруднение: это могли быть «Мадонна с цветком» (ок. 1478–1480)[36], также называемая «Мадонной Бенуа» (по фамилии семьи коллекционеров, владевших картиной в XIX в., у одного из которых в 1910 г. ее приобрел Эрмитаж), и «Мадонна с младенцем» (ок. 1478–1490)[37], также называемая «Мадонной Литта» (по фамилии владельцев картины в XIX в., которые в 1865 г. также продали ее Эрмитажу).

Эти атрибуции небесспорны: предметом дискуссии остается степень причастности Леонардо к созданию картин и датировка, смещающаяся к концу XV в. Не исключено, что в записи имеется в виду эскиз, известный под названием «Мадонна с кошкой», и также относимая к 1470-м гг. «Мадонна с гвоздикой» (Мюнхен, Старая Пинакотека)[38], которую иногда отождествляют с картиной молодого Леонардо, по утверждению Вазари принадлежавшей римскому папе Клименту VII (1523–1534), где «в числе прочих изображенных на ней вещей он воспроизвел наполненный водой графин, в котором стоят несколько цветов и в котором, не говоря об изумительной живости, с какой он его написал, он так передал выпотевшую на нем воду, что роса эта казалась живей живого»[39]. Поскольку подобный графин с цветами изображен в правом нижнем углу «Мадонны с гвоздикой», она имеет второе название – «Мадонна с вазой».

Можно заметить, что в «Мадонне Бенуа» и в «Мадонне с гвоздикой» фигуры Богоматери и младенца Иисуса имеют определенное сходство как друг с другом, так и с некоторыми картинами школы Верроккьо (например, с «Мадонной Дрейфуса»), в то время как фигуры матери и младенца в «Мадонне Литта», на которой Дева Мария, кормящая грудью младенца Христа, изображена в профиль, не имеют такого сходства, что может служить доказательством более позднего ее происхождения. Некоторые исследователи (например, Э. Мёллер и Д. Браун) предполагали, что «Мадонна с гвоздикой» могла быть написана по заказу Медичи, на что якобы указывают капители колонн на заднем фоне, имеющие сходство с капителями дворца Микелоццо (флорентийской резиденции Медичи), а также изображение четырех шаров, свешивающихся с подушки, на которой сидит младенец Иисус и которые отождествляются с шарами, помещенными в гербе Медичи[40].

Связать меценатов Медичи с творчеством Леонардо еще в XVI в. пытались его биографы. «Аноним Гаддиано» сообщает, что Леонардо «с юных лет был близок к Лоренцо Медичи Великолепному, который, давая ему средства к жизни, пользовался его трудами в саду