Гарри опять перевел взгляд на управляющего.

– Мистер Кей, нам придется еще поговорить с вами. Постарайтесь разыскать у себя телефонные номера или фамилии людей, приходивших или звонивших по поводу квартиры. Нам также понадобится побеседовать с человеком, который присматривал за делами во время вашего отсутствия, и взять фамилию и адрес женщины из Техаса.

– Нет проблем.

– Нам обязательно потребуется пообщаться с остальными жильцами и выяснить, не видел ли кто, как эту машину ставили в гараж. Мы постараемся быть не слишком назойливыми.

– Пожалуйста, никаких препятствий. Я посмотрю, что смогу найти по части номеров.

Они покинули квартиру, оставив Кея стоять в пустой гостиной, и вернулись к лифту. Стальной куб опять зашатался прежде чем плавно заскользить вниз.

– Гарри, а я не знал, что ты любишь Италию, – усмехнулся Эдгар.

– Никогда там не бывал.

Эдгар кивнул, сообразив, что это тактический маневр с целью разговорить Кея и выудить из него побольше информации на предмет алиби.

– Ты думаешь на него? – спросил он.

– Просто хотел подстраховаться. Кроме того, если бы это был он, зачем ставить автомобиль в пустующий гараж в своем же доме? Для чего навлекать на себя подозрение?

– Да. Но может, он как раз достаточно умен, чтобы так и поступить. Понимаешь, о чем я, Гарри? Вдруг он хочет нас перехитрить? Например, девушка пришла посмотреть квартиру, и что-то там не заладилось. Он прячет тело, но понимает, что от машины ему не избавиться – могут прихватить копы. Поэтому выжидает десять дней и звонит в полицию, как бы предполагая, что автомобиль краденый.

– Тогда, пожалуй, тебе надо проверить его итальянское алиби, Ватсон.

– Почему я Ватсон? Почему не могу быть Холмсом?

– Ватсон – тот, кто очень много говорит. Но если желаешь, я стану называть тебя Холмсом. Наверное, так будет лучше.

– Что тебя терзает, Гарри?

Босх вспомнил об одежде, аккуратно сложенной на переднем сиденье «хонды», и вновь испытал гнетущее теснение в груди. Будто кто-то обмотал его тело проволокой и затягивал сзади.

– Меня терзает скверное предчувствие насчет данного дела.

– Какое?

– Такое, что мы никогда ее не отыщем. А если не найдем ее, то не найдем и его.

– Убийцу?

Лифт резко дернулся, подпрыгнул разок и окончательно остановился. Босх отодвинул двери. В конце короткого подъезда с гаражами он увидел женщину с микрофоном и мужчину с телекамерой, которые их поджидали.

– Да, – сказал он. – Убийцу.

Телефонный звонок поступил, когда Гарри Босх и его напарница, Киз Райдер, сидели за своими рабочими столами в отделе нераскрытых убийств полицейского управления Лос-Анджелеса, заканчивая оформление бумаг по делу Матарезе. Накануне они провели шесть часов в комнате для допросов с неким Виктором Матарезе, выясняя обстоятельства совершенного в 1996 году убийства проститутки Чэрис Уизерспун. ДНК, извлеченная из семенной жидкости, которая десять лет назад была обнаружена в горле жертвы, оказалась идентичной ДНК подозреваемого. Попадание экспромтом. Дело в том, что параметры ДНК Матарезе угодили в банк данных министерства юстиции в 2002 году, после признания его виновным в изнасиловании. Потребовалось еще четыре года, прежде чем у Босха и Райдер дошли руки заново открыть дело Уизерспун, взять из него данные анализа ДНК и наудачу отослать в лабораторию штата для сравнения.

Но расследование этого дела только начиналось с лабораторных анализов. Поскольку Чэрис Уизерспун являлась активно практикующей проституткой, совпадение параметров ДНК еще ни о чем не свидетельствовало. Сперма могла принадлежать кому-нибудь другому, кто был с женщиной до того, как подвернулся убийца и несколько раз ударил ее по голове тяжелой палкой.

В общем, следствие не сводилось к одной науке. Оно сводилось к длительному сидению и изнурительному допытыванию в комнате для допросов. И к тому, что можно выжать из Матарезе. В тот день детективы растолкали его с утра пораньше в «доме на полпути»[5], где он проживал во время следствия по делу об изнасиловании 2002 года, и отвезли в Паркер-центр[6]. Первые пять часов допроса были изнурительными. На шестом Матарезе раскололся. Сознался в убийстве Уизерспун, а также – трех женщин, тоже проституток, в южной Флориде, еще до приезда в Лос-Анджелес.

Когда Гарри Босх услышал, что его вызывают по первой телефонной линии, то подумал, что это перезванивают из Майами. Но он ошибся.

– Босх, – произнес он в трубку.

– Фредди Оливас, – услышал он в ответ. – Отдел убийств северо-восточного участка. Я сейчас в архиве, разыскиваю одно досье, и мне сказали, что вы уже забрали его под расписку.

Босх молчал, отвлекаясь мыслями от дела Матарезе. Он не был знаком с Оливасом, но фамилия звучала знакомо. Интересно, в связи с чем? Что касается взятого из архива дела, то нынешняя работа Гарри Босха как раз и состояла в ревизии старых нераскрытых дел; нередко благодаря новейшим достижениям криминалистики появлялся способ их раскрыть. В любой конкретный момент у них с Райдер могло находиться в работе до двадцати пяти архивных дел.

– У меня на руках множество досье из архивов, – сказал Босх. – О каком речь?

– О деле Жесто. Мари Жесто, 1993 год.

Босх почувствовал, как внутри что-то сжалось. Так случалось всегда, когда он думал о Жесто, – даже сейчас, по прошествии тринадцати лет. Перед его мысленным взором возникал образ одежды, аккуратно сложенной на переднем сиденье машины.

– Да, это досье у меня. А в чем дело?

Уловив изменение в его голосе, Райдер подняла голову от бумаг, и от Гарри это не укрылось. Их столы располагались рядом, в нише, причем таким образом, что напарники сидели лицом друг к другу.

– То дело было довольно зыбкое, – продолжил Оливас. – Почти никаких зацепок. Но оно соотносится с расследованием, которое я веду теперь, и обвинитель хочет просмотреть старые материалы. Не мог бы я подскочить к вам и забрать эту папку?

– У вас есть подозреваемый, Оливас? – Последовала заминка, а Босх продолжил: – Кто обвинитель по вашему делу?

Снова молчание. Босх решил не сдаваться.

– Послушайте, Оливас, дело Жесто находится в работе. Я им сейчас занимаюсь и имею подозреваемого. Если у вас что-нибудь затевается, тогда и я в этом участвую. В ином случае не отвлекайте меня, и всех вам благ.