Босх прочистил горло, решив сначала поделиться своей информацией, а потом получить другую, взамен.

– Можно сказать, что дело находится у меня в работе тринадцать лет. Я получил его в 1993 году, когда эта женщина пропала.

– Но так ничего и не всплыло?

Босх покачал головой:

– Мы не нашли тело. Единственное, что обнаружилось, – ее машина, а этого недостаточно. Поэтому никто так и не был арестован.

– Даже по подозрению?

– Мы допрашивали множество людей, одного в особенности. Но не сумели доказать связи, и, таким образом, никто не поднялся до уровня реального подозреваемого. Потом, в 2002 году, я вышел в отставку, и дело убрали в архив. Прошла пара лет, обстоятельства изменились, и я вернулся к работе. Это было в прошлом году.

Босх не счел нужным оповещать О'Ши, что когда в 2002 году он сдал свой полицейский значок и уволился на пенсию, то негласно скопировал материалы дела Жесто и взял их с собой, вместе с еще несколькими незакрытыми делами. Копирование следственных документов противоречило правилам полицейского управления, и чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше.

– За последний год я изымал досье Жесто из архива всякий раз, когда освобождалось немного времени, чтобы над ним поработать, – продолжил он. – Но нет ДНК, нет даже латентных отпечатков[7]. Только работа, требующая беготни. Я еще раз поговорил с главными фигурантами – со всеми, кого мог разыскать. До сих пор остается один человек, которого я всегда подозревал. Чувствовал, что он тот самый, но так ничего и не смог из него выжать. В этом году я беседовал с ним дважды.

– И?..

– Ничего.

– Кто он?

– Энтони Гарланд. Он плоть от плоти денежного Хэнкок-Парка[8]. Вы когда-нибудь слышали о Томасе Рексе Гарланде, нефтяном магнате?

О'Ши кивнул.

– Ну так вот, Томас Рекс – отец Энтони, со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.

– Была какая-нибудь связь между Энтони и Жесто?

– Связь – это, пожалуй, слишком сильно сказано. Машину Мари Жесто нашли в индивидуальном гараже одного голливудского многоквартирного комплекса. По нашим ощущениям, место выбрано не случайно. Квартира, к которой относился гараж, на тот момент освободилась. Преступник знал, что квартира и гараж пустуют и таким способом он может легко избавиться от автомобиля.

– Энтони Гарланд знал о гараже или был знаком с Мари?

– Он знал о гараже. В той квартире раньше жила его подружка. Она порвала с ним и вернулась к себе, в Техас. Поэтому он знал, что гараж не занят.

– Все это довольно шатко. А чем-либо еще вы располагаете?

– И немалым. Мы тоже сначала считали, что это шатко, но потом получили в управлении автотранспорта фотографию его бывшей девушки, и оказалось, что они с Мари очень похожи. Мы начали думать, что Мари могла стать в некотором роде заместительной жертвой. Он не мог добраться до бывшей подруги, покинувшей Лос-Анджелес, и вместо нее добрался до Мари.

– Вы ездили в Техас?

– Дважды. Беседовали с его бывшей, и она рассказала нам, что главная причина, по которой она рассталась с Энтони, – его вспыльчивый характер.

– Он применял по отношению к ней физическое насилие?

– Она утверждает, что нет. Говорит, уехала прежде, чем дело дошло до этого.

О'Ши подался вперед:

– Откуда Энтони Гарланд знал Мари?

– Мы не установили, да и не уверены, что знал. До того момента, когда его отец подключил к делу своего адвоката и сын вообще перестал разговаривать с нами, молодой Гарланд отрицал всякое знакомство с ней.

– Когда это произошло? Я имею в виду подключение адвоката?

– И тогда, и сейчас. В этом году я вновь подбирался к Гарланду. Как только прижал посильнее, он опять спрятался за адвоката. На сей раз уже за другого. Они добились против меня судебного предписания. Убедили судью издать бумагу, предписывающую мне держаться от Энтони подальше в отсутствие его адвоката. Подозреваю, что убедили с помощью денег. Это именно тот способ, каким Томас Рекс Гарланд обычно обделывает свои делишки.

О'Ши откинулся назад, задумчиво кивая.

– А Энтони Гарланд имел какую-нибудь криминальную биографию – до исчезновения Жесто или после?

– Нет, никакой. Вообще-то он не слишком полезный член общества: живет на подачки своего старика, насколько я могу судить. Исполняет функции охранника при отце и на его разных предприятиях. Но ничего криминального я не выявил.

– Разве не само собой разумеется, что тот, кто похитил и убил молодую женщину, должен бы иметь в своем послужном списке и иные криминальные деяния? Такие поступки обычно не являются случайными, единичными отклонениями, не так ли?

– Если смотреть на статистику – да. Но всегда существуют исключения из правил. Вдобавок деньги старика. Они отлично сглаживают многие проблемы, а другие – попросту ликвидируют.

О'Ши с серьезным видом кивал, будто узнавал что-то новое о преступниках и преступлении. Скверно сыгранный номер.

– Что вы планировали делать дальше? – спросил он.

– Ничего, – пожал плечами Босх. – Я отправил папку обратно в архив и решил, что на этом все. А затем, недели две назад, опять забрал ее. Не могу точно сказать, что собирался делать дальше. Может, поговорить с кем-либо из прежних друзей Гарланда, из тех времен, поспрашивать, не упоминал ли он когда-нибудь о Мари или о чем-либо, с ней связанном. Единственное, что я точно знаю, – это что не собираюсь сдаваться.

О'Ши прочистил горло, и Босх понял, что сейчас прокурор приступит к изложению дела, ради которого их позвали.

– Скажите, за годы следствия по делу Жесто не всплывало ли когда-нибудь имя Рей или Рейнард Уэйтс?

Босх в замешательстве посмотрел на него, чувствуя, как в животе что-то сжимается.

– Нет, никогда. А должно было всплыть?

О'Ши вытащил из папки-гармошки одну из более тонких папок и, раскрыв ее перед собой, вынул лежащий сверху документ, похожий на письмо.

– Как я уже говорил, мы вознамерились требовать для Уэйтса смертного приговора. Думаю, после предварительного слушания он осознал, что это зловещее предзнаменование. Уэйтс уже подал апелляцию по поводу обоснованности причины остановки его на дороге. Но это ни к чему не приведет, и они со своим адвокатом это понимают. Защита ссылкой на невменяемость также бесполезная затея. Парень так же холоден и расчетлив, как и любой другой убийца, которого я за свою жизнь преследовал в суде. Поэтому на прошлой неделе они ответили нам вот этим. Прежде чем я покажу вам бумагу, хочу, чтобы вы уяснили: это письмо от адвоката, некое предложение. Вне зависимости от того, как повернется дело – согласимся мы на это предложение или нет, – информация, содержащаяся в письме, не для разглашения. Если мы решим предложение отвергнуть, то на основании содержащейся в письме информации не должно производиться никакого расследования. Вы понимаете?