– Все мы когда-то смерть в первый раз видели, – со вздохом сказал Воровской наставник. – Пусть себе ноет, лишь бы кошельки таскал. А вернется с пустыми руками – беда невелика, голод – прекрасный учитель. Как бы там ни было, я его вместе с парочкой трудных сегодня отправлю, под особым присмотром.

– С парочкой трудных?

– Рохле Тэму с Беззубом будет в самый раз…

– О боги, – выдохнул Веслин.

– Да-да, с тем самым Беззубом, у которого в голове одно дерьмо, а ума не хватит в горсть посрать, даже если ему ладони к жопе пришьют. Так вот, Беззуб, Тэм и еще один великий умник.

Воровской наставник многозначительно покосился в дальний угол, где насупленный мальчуган, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, смотрел, как остальные сироты разбредаются к своим пестунам.

– Ламора… – прошептал Веслин.

– Говорю ж, под особым присмотром. – Воровской наставник нервно погрыз ноготь на левой руке. – У него талант деньги добывать. Жаль только, что за ним глаз да глаз нужен. Ну, может, со временем образумится.

– Он же чуть полгорода не спалил, сударь!

– Не полгорода, а только Скопище, невелика потеря. Впрочем, наказание за это он стерпел смиренно, без нытья и жалоб. Так что обсуждать здесь больше нечего. Ему нужен хороший пестун, чтоб в узде держал и разгуляться не давал.

Веслин с отвращением поморщился.

– Да не криви рожу-то, я не про тебя речь веду. Вы с Грегором мне для иного надобны. Ежели кто из наших вдруг в переделку попадет, вы внимание на себя отвлечете и нерасторопных неумех прикроете. А если кого заграбастают, немедленно мне доложите.

– Благодарствую, сударь. Вот прямо всей душой.

– А как же иначе. Так, значит, рохля Тэм, недотепа Беззуб и мелкий демон в рваных портках, прямиком из самой глубокой преисподней. Чтобы с этими межеумками справиться, светлая голова нужна, твоей не чета. Сгоняй-ка к домушникам, разбуди кого-нибудь.

– Ой… – Веслин закусил губу. – Так ведь им это не по нраву придется.

Среди обитателей Сумеречного холма домушники занимали особое положение: поднаторевшие в воровском ремесле, они промышляли только после заката – забирались в дома почтенных горожан и крали все подряд. Работой по хозяйству они себя не утруждали, а спать им позволялось целый день.

– А мне-то что за дело? Они сегодня все равно прохлаждаются. Позови кого-нибудь посообразительнее. – Воровской наставник выплюнул отгрызенный полумесяц грязного ногтя, вытер обслюнявленные пальцы о сюртук. – Вот что, приведи-ка мне Сабету.

5

– Ламора!

Наконец-то его окликнули, и не кто-нибудь, а сам Воровской наставник. Локк опасливо пересек утоптанный земляной пол склепа и подошел к старому вору, который шепотом давал указания одному из своих питомцев.

Перед креслом Воровского наставника переминались еще двое: нытик Тэм и Беззуб – туповатый растяпа, оставшийся без зубов из-за постоянных побоев. От дурного предчувствия у Локка захолонуло в груди.

– Вот и славно, все в сборе, наиглавнейшие смельчаки, плутишки и хитрецы. Мне как раз такие сегодня нужны. Пойдете на особое дело, под особым присмотром. Прошу любить и жаловать, ваш пестун, – сказал Воровской наставник, указывая на сироту у кресла.

Тусклое серебристое сияние алхимического фонаря осветило чумазое утомленное лицо под кожаным картузом, нахлобученным на туго повязанную косынку, из-под которой не выбивалось ни одной пряди волос, мешковатую, некогда белую рубаху и потрепанные бурые штаны.

Пестун оказался девчонкой, при виде которой в Локке впервые в жизни шевельнулся какой-то смутный, доселе неведомый ему животный инстинкт. На Сумеречном холме девчонок хватало, но Локк никогда не принимал их в расчет и даже не задумывался об их существовании. А сейчас он шумно втянул в себя воздух и ощутил нервную дрожь и покалывание в кончиках пальцев.

Девчонка была на год старше и на голову выше Локка и, даже усталая, держала себя с тем непосредственным, словно бы врожденным превосходством, которое обычно заставляет любого мальчишку чувствовать себя крошечной букашкой под пятой великана. Впрочем, у Локка не было ни жизненного опыта, ни слов, чтобы описать ситуацию в этих выражениях. Он осознавал лишь одно: при виде этой девчонки он как будто соприкоснулся с некой великой, непостижимой тайной.

Ему хотелось приплясывать от восторга. Его трясло от неимоверного ужаса.

Внезапно его возмутило присутствие Тэма и Беззуба, а смысл, скрытый в слове «пестун», ранил до глубины души. Локку захотелось вытворить что-нибудь эдакое, невероятное, чтобы девчонка прониклась искренним восхищением. Вдобавок щеки горели от стыда – мало того что на лбу шишка, так еще и в спутники дали двух сопливых межеумков!

– Это Бет, – сказал Воровской наставник. – Сегодня ей поручено за вами приглядывать. И все ее приказания должны исполняться неукоснительно, как и мои. О ловкости рук не забывайте, но и ртов не разевайте, хватайте все, что плохо лежит. Да, и ведите себя осмотрительно. Чтобы никаких там честолюбивых выходок, ясно вам? – Последнюю фразу он произнес ледяным тоном, пристально глядя на Локка.

– Благодарствую, сударь, – ответила Бет голосом, в котором не сквозило даже намека на благодарность, и подтолкнула Тэма с Беззубом к одному из выходов из склепа. – Подождите нас снаружи, пока мы с вашим дружком парой слов перекинемся.

Локк вздрогнул от неожиданности. Она хочет парой слов перекинуться? С ним? Неужели она догадалась, что он знает толк в уличном ремесле, умеет облапошить простаков-обывателей? Что он совсем не такой, как эта парочка недотеп? Бет огляделась, положила руки Локку на плечи и присела перед ним на корточки. Как только он встретился с ней взглядом, в животе отчаянно затрепыхалась какая-то неведомая зверушка, а из головы тотчас вылетели все накрепко затверженные правила о том, что в глаза смотреть никому нельзя.

А потом…

Потом Локк влюбился, – впрочем, он лишь много позже узнал и о том, как именно называется это чувство, и о том, как сильно оно усложнит ему жизнь.

А она впервые обратилась к нему напрямую. Слова эти неизгладимо запечатлелись в его сердце с такой необычайной ясностью, что ранили даже после того, как многие события детских лет стерлись из памяти.

– Ты – тот самый Ламора?

Он радостно закивал.

– Ну, тогда запоминай, засранец. Я о твоих подвигах наслышана. Значит, так, рот держи на замке, а шаловливые ручонки – в карманах. В своих, а не в чужих, понял? Иначе, клянусь всеми богами, я тебя собственноручно с моста столкну, а все подумают, будто ты сам свалился.

6

Неожиданно он почувствовал себя в полпальца величиной. Ощущение было не из приятных.

Локк ошарашенно плелся за Бет, Тэмом и Беззубом по темным туннелям Сумеречного холма. Наконец дети вышли наружу. От солнечных лучей – впрочем, не только от них – в глазах защипало. Локка охватило смятение: он совершенно не понимал, какой из его проступков – и откуда она о нем узнала? – вызвал такую неприязнь у той самой особы, чьего восхищения ему хотелось заслужить больше всего на свете.