Впрочем, даже унылые мысли, теснившиеся в голове, не могли отвлечь Локка от того, что творилось вокруг, – давал о себе знать инстинкт выживания. Здесь, в непостоянном, изменчивом мире за пределами Сумеречного холма, все чувства пребывали в напряжении. Шум и суета большого города постепенно оттеснили размышления о Бет в дальние уголки сознания.

Каморрцы наслаждались первым теплым, солнечным деньком после затяжных весенних дождей. В домах распахнули окна. Зажиточные горожане сменили непромокаемые плащи и накидки на летние наряды. Бедняки щеголяли вонючими отрепьями, не снимаемыми в любое время года, – им, как и обитателям Сумеречного холма, всю свою одежду приходилось носить на себе, иначе она становилась законной добычей старьевщиков.

Четверо сироток перебрались через канал по мосту, соединяющему Сумеречный холм со Скопищем (Локк глядел на трущобы со смешанным чувством гордости и недоумения – неужели его мелкая проказа действительно могла привести к полному уничтожению целого городского квартала, как уверял Воровской наставник?). По каналу неторопливо скользили три лодки, с которых труполовы, ловко орудуя длинными жердями с крюками на конце, выволакивали из-под причалов раздутые, обезображенные до неузнаваемости тела – в ненастную погоду мертвецы никому не мешали.

Бет повела своих подопечных через Скопище, по каменным ступеням и по шатким деревянным мосткам, держась подальше от темных извилистых закоулков, где находили пристанище пьяницы, бродячие псы, а то и кто пострашнее. Тэм и Локк от нее не отставали, а вот Беззуб еле плелся в хвосте и все время норовил улизнуть. Когда все четверо наконец оказались в заброшенном парковом лабиринте острова Мара-Каморрацца, Бет пришлось тащить Беззуба за шиворот.

– У тебя что, вместо головы чирей? – прошипела она. – Не отставай, кому говорят! Забыл, что было велено? Не дури!

– Дык не дурю же ж, – буркнул Беззуб.

– Попробуй только! Живо с пустым брюхом спать отправишься. Или пусть лучше Веслин тебе оставшиеся зубы выбьет?

– Не-а-а. – Беззуб помотал головой, зевнул, изумленно огляделся, словно бы впервые осознав, где находится, а потом вырвался из цепкой хватки Бет и заорал, размахивая руками: – Дай картуз! Да-ай ка-арту-у-з! Картуз хочу-у!

Локк нервно сглотнул: Беззуб часто впадал в истерику, словно в голове у него что-то переклинивало. Среди обитателей Сумеречного холма любая странность привлекала к себе нежелательное внимание старших детей, а поскольку Беззуб ни умом, ни силой не отличался, то побои, синяки и шишки доставались ему с завидной регулярностью.

– Обойдешься! – сказала Бет. – Веди себя прилично.

– Дай картуз! – не унимался Беззуб, топая ногами и сжимая кулаки. – Дашь картуз – буду послушный!

– Фиг тебе, а не картуз. А послушным будешь, потому что я так велю, понял?

Беззуб с неожиданным проворством подскочил к Бет и сдернул с нее картуз. От резкого движения косынка слетела с головы, и по плечам девочки рассыпалась копна золотисто-каштановых кудрей. Локк изумленно разинул рот, будто завороженный блеском локонов в лучах солнца. Вскоре он сообразил, что чары распространились только на него и что ротозейничать сейчас не с руки, однако же успел заметить, что волосы Бет были двуцветными – каштановыми у концов и ярко-рыжими на макушке: похоже, она их когда-то перекрасила, а теперь они отросли.

Быстротой движений Бет намного превосходила Беззуба – он не успел опомниться, как схлопотал по физиономии злосчастным картузом, который неведомым образом вернулся к хозяйке.

– Ай! Ой! – завизжал Беззуб.

Разжалобить Бет ему не удалось. Она снова хлестнула его картузом, да так больно, что мальчишка взвыл и отшатнулся. Локк, спохватившись, всем своим видом изобразил полнейшее равнодушие к происходящему, свойственное всем обитателям Сумеречного холма в тех случаях, когда поблизости кому-то задавали взбучку.

– Ай, не бей меня! Пощади! – зарыдал Беззуб.

– Еще раз на картуз позаришься, осел безмозглый, – зловещим шепотом произнесла Бет, встряхивая Беззуба за шиворот, – клянусь Азой Гийей, исчислительницей смертей, что я тебя прямо к ней в объятья и отправлю.

– Я больше не бу-у-ду! – заныл он.

Презрительно выпустив его ворот, она ловким движением скрыла рыжие кудри под косынкой и нахлобучила картуз. Локк подавил разочарованный вздох.

– Слава богам, что никто не заметил! – Бет подтолкнула Беззуба вперед. – Повезло тебе, гаденыш. Ох и повезло. Ну, пошли быстрее. А вы двое, не отставайте.

Локк с Тэмом безмолвно последовали за ней, будто два испуганных утенка за мамой-уткой.

Локк дрожал от возбуждения. Поначалу он больше всего боялся, что спутники-недотепы нанесут его репутации непоправимый урон, но теперь решил, что их глупость поможет ему произвести на Бет должное впечатление. Да-да, пусть себе ноют, истерики устраивают, домой с пустыми руками возвращаются… может, стражники за ними в погоню бросятся, в свистки засвистят, собак спустят. Нет, Бет такого позора не стерпит, поймет, что рядом есть кто получше. Вот он, например…

7

Выйдя из буйных зарослей Мара-Каморрацца, четверо сирот попали в суматошную толчею.

Висельный денек и впрямь выдался погожим, а потому обычно чинный Старокрепостной остров, вотчина герцогов Каморрских, преобразился в настоящую ярмарку. Шумные толпы заполонили мощеные улочки, так что вооруженным стражникам приходилось силой прокладывать дорогу для карет знати и богачей. Как уже догадывался Локк, жизнь за пределами Сумеречного холма мало чем отличалась от жизни в подземных кладбищенских склепах.

Четверо сирот гуськом протискивались сквозь скопление людей: Локк накрепко вцепился в руку Тэма, а тот до боли сжал пальцы Бет, которая, не желая выпускать из виду Беззуба, толкала его перед собой, как таран. Малый рост не позволял Локку видеть лица взрослых, и мир для него превратился в бесконечную панораму поясных ремней, перевязей, животов различной величины, сюртучных фалд и каретных колес. Бет упорно вела их на запад, к Виа Юстикия – каналу, где вот уже полтысячи лет вешали преступников.

Невысокий парапет огораживал края набережной, а в семи-восьми футах под ним плескалась вода. Древняя кладка крошилась от старости, но камни держали прочно, и Бет решила, что ее подопечным оттуда будет лучше видно. Одной рукой придерживая Беззуба, Бет помогла Локку и Тэму взобраться на парапет. Тэм живо пристроился ей под бочок. Локк, хоть и расстроенный тем, что рядом с Бет сесть не удалось, скандалить не стал, напустил на себя равнодушный вид и деловито огляделся.

С парапета действительно было видно лучше. На берегах канала толпились люди, торговцы в лодках на все лады расхваливали свои товары – хлеб и булочки, колбасы и ветчину, эль и пиво, всевозможные безделушки, – а потом укладывали их в корзинки, привязанные к длинным шестам, и передавали на берег, где покупатели, получив желаемое, опускали в корзинки монеты.

Под ногами горожан шныряли юркие тени – воришки с Сумеречного холма были заняты делом, – а в толпе там и сям мелькали горчично-желтые куртки городских стражников, ярых блюстителей порядка. Смешение этих двух элементов, как в алхимической реакции, неизбежно создавало взрывоопасную ситуацию, но пока все было спокойно: ни заливистых трелей свистков, ни криков, ни погони.