– Ты забыл и наш девиз, когда мы были ангелами? «Любовь – наш меч». Мы сражаемся во имя любви, – сказал я.

– Полностью это звучало так: «Любовь – наш меч, юмор – наш щит». Юмор, способность все считать относительным. Тебе прекрасно известно, что самые страшные бойни начинались во имя любви, самые страшные войны велись за религию или родину. А заканчивались они нередко именно благодаря чувству юмора. И благодаря чувству юмора свергали тиранов. Куда девалось твое чувство юмора, Мишель?

Рауль, вскочивший было на ноги, снова сел и взял кусок кекса.

– Оно исчезло, когда я увидел, как твои люди-орлы превратили орудие пытки, которым они казнили моего пророка, в символ объединения. Моим символом была рыба, а не человек, посаженный на кол!

Рауль, жуя, ответил:

– Я поступил так, чтобы твое послание не погибло… Было необходимо повлиять на умы. Признай, что изображение орудия пыток впечатляет сильнее, чем рыба.

Я повысил голос.

– Ты убил моего пророка! Ты украл и извратил мое послание людям!

– Мишель, ты жалкий идиот. Ты ничего не понимаешь в истории мира.

Я схватил Рауля и швырнул его на землю, вцепился ему в горло и начал душить. К моему великому изумлению, он не сопротивлялся. Когда он захрипел, вмешались Густав Эйфель и Жорж Мельес. Они подняли нас и растащили в разные стороны.

– Эй, сегодня Финал! – воскликнул Бруно Баллара. – Если вам приспичило выяснять отношения, заставьте ваши народы сделать это.

Эдит Пиаф поддержала его:

– После этой партии останется только один, а остальные одиннадцать будут ликвидированы.

– Мы тут как гладиаторы за минуту до выхода на арену, – кивнул Ксавье Дюпюи. – Не стоит убивать друг друга, пока не подали сигнал.

Мата Хари помогла мне отряхнуться.

– Поешь. – Она протянула мне круассан. – Тебе понадобятся силы во время игры.

Я налил себе кофе.

Мы все испытующе смотрели друг на друга. Жан де Лафонтен попытался разрядить атмосферу.

– Смертные даже не понимают, как им повезло… что они не боги!

– И что они не знают о мирах, которые существуют вокруг них, – добавил Франсуа Рабле.

– Иногда мне кажется, я предпочел бы ничего не знать об этом и не иметь той власти, которую имею сейчас. Все эти люди, которые поклоняются нам, все это накладывает на нас такую ответственность… – сказала Симона Синьоре.

– Через несколько часов все решится, – пробормотал Тулуз-Лотрек.

Я выпил еще несколько чашек кофе, пока Мата Хари не отобрала у меня кувшин.

– Хватит, не то у тебя будут дрожать руки, и ты ударишь молнией куда-нибудь не туда.

Она прижалась ко мне. Я чувствовал ее мягкую грудь.

– Я хочу тебя, – шепнула она мне на ухо.

– Здесь? Сейчас?

– Да, прямо перед Финалом. Потом будет поздно.

– Я не умею заниматься любовью впопыхах. Она увлекла меня за собой в темный коридор.

– Научишься. Я как растение – со мной нужно много разговаривать и много поливать.

Мы шли по длинным коридорам, выкрашенным в красный цвет.

Когда мы отошли достаточно далеко, Мата Хари, не отпуская меня, опустилась на мраморный пол. Мы начали целоваться и ласкать друг друга.

Моя подруга была то полководцем в нашей любовной битве, то дирижером, когда наши тела исполняли на полу медленный, полный страсти танец, ритм в котором задавала она. Когда, наконец, мы упали, обессиленные и задыхающиеся, прижимаясь друг к другу, она достала что-то из своей сумки и протянула мне.

– Что это?

– То, что поможет нам.

Я развернул ткань и увидел знакомую обложку «Энциклопедии относительного и абсолютного знания».

– Я стала писать продолжение, чтобы все это наследие не было утрачено. Столько знаний могло безвозвратно пропасть. Некоторые куски мне пришлось написать заново по памяти. Не удивляйся, когда тебе попадется новая версия того, что ты много раз читал раньше. Я добавила и другие тексты после того, как сделала несколько открытий во время твоего отсутствия.

На первой странице я нашел то, что Эдмонд Уэллс считал самым важным и повторял нам перед каждой экспедицией. Мата Хари изложила это по-своему, но смысл остался тот же.

Символика цифр рассказывает (или обсчитывает) историю развития сознания. Любой роман, любая драма могут быть включены в рисунок, который всегда у нас перед глазами, хотя мы не даем себе труда вглядеться в него.

Чтобы расшифровать его, нужно знать, что горизонтальные линии означают привязанность, изогнутые – любовь, а пересечение линий (крест) символизирует возможность выбора или испытание.

Таким образом, получается вот что.

1 – минерал. Вертикальная черта. Горизонтальных линий, выражающих привязанность к чему-либо, нет. Нет изогнутых линий, значит, нет и любви. Камень ни с чем не связан и ничего не любит. В единице нет пересекающихся линий, она не подразумевает испытаний. Мы в самом начале развития материи. Единица – это инертная материя.

2 – растение. Жизнь начинается. Горизонтальная черта внизу означает связь растения с землей. Корни удерживают его на месте, оно не может перемещаться. Изогнутая линия вверху означает любовь, которую растение испытывает к небу, солнцу, свету. Растение привязано к земле и любит небо.

3 – животное. Две изогнутые линии. Животное любит небо и землю, но не привязано к ним. Тройка – это два рта, один целует, другой кусает. Животное – это эмоция в чистом виде. Оно живет, разрываясь между страхом и желанием. Без привязанностей.

4 – человек. Пересечение линий. Перепутье между тройкой-животным и следующей стадией, пятеркой.

5 – человек сознательный. Противоположность двойки. Верхняя черта означает, что человек привязан к небу, нижний изгиб говорит о том, что человек любит землю. Он парит над человечеством и наблюдает за ним, чтобы понять и полюбить.

6 – ангел. Изгиб любви, спиралью поднимающийся к небу. Ангел – это чистая духовность.

7 – бог-ученик. Крест. Еще одно пересечение линий. Противоположность четверки. Бог-ученик – это промежуточная стадия между ангелом и следующим уровнем.

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия относительного и абсолютного знания, том VI (по материалам тома III)

– Шестой том?

Мата Хари из скромности подписывалась именем Эдмонда Уэллса, автора проекта.

– «Мы просто нить, связывающая букет», – напомнила она.