Старт с включенными гравикомпенсаторами — это даже не старт, а так, одна видимость. Никакой романтики. Словно кино смотришь на отличных мониторах, имитирующих внешние иллюминаторы в рубке управления.

Саму рубку, кстати, капитально переделали. Теперь она была рассчитана только на человеческий экипаж. Органов управления как таковых не осталось. В пилотские кресла был встроен нейроинтерфейс, который через систему хитрых индукционных нанодатчиков подключался непосредственно к спинному мозгу. При подключении челнок ощущался как продолжение тела. Но сейчас кораблём управляла автоматика.

— Дух воина — искра на ветру… — произнёс Кай на марсианском, глядя в черноту за носовым обтекателем, которая медленно заполнялась проявляющимися звёздами.

Я внимательно посмотрел на друга.

— Когда вернёмся — мы пойдём гулять по Москве, — сказал я.

— Ты же говорил, что у вас всё ещё эпидемия, — заметил Кай, — или всё уже закончилось?

— Не закончилась, к сожалению, — я покачал головой, — вирус оказался хитрее, чем мы предполагали.

— Птички постарались?

— А кто же ещё, — я вздохнул, — мы вовремя его перехватили. Запустили встречную волну из модифицированного штамма, который вытеснил первоначальный вирус ещё в самом начале… это был единственный способ. Вот только сам вирус оказался не так прост. И мы ещё долго будем бороться с последствиями. Я не знаю деталей — Катя не успела всё рассказать. И мы ограничены в манёврах. Сейчас ещё слишком рано, чтобы проявлять все наши технологические возможности, но всё равно пришлось пойти на риск, выпустив продвинутые вакцины по всему миру.

— На что был рассчитан первоначальный вирус?

— Идеальное оружие, — ответил я, — нейровирус на основе бешенства со стопроцентной летальностью, который передаётся воздушно-капельным путём. Они действительно хотели покончить с нами, Кай, отчаявшись добиться нужного эффекта с помощью корретировок временного потока. К сожалению, наш «встречный штамм» пришлось сделать даже более заразным, чтобы он смог вытеснить этот кошмар на ранних стадиях эпидемии и сформировать надёжный иммунитет. Но несмотря на все наши усилия поражающие нейрофакторы были зашиты где-то настолько глубоко в код, что мы не смогли вычислить всё. Поэтому итоговый штамм оказался куда опаснее, чем мы смогли рассчитать. Мы несём потери. Жертв уже миллионы.

Кай задумался на какое-то время. А потом сказал:

— Гриша, ты ведь в курсе, какие у нас были отношения с Фаэтоном, да?

— Вы уничтожили друг друга, — ответил я, — фактически.

— Да, — кивнул Кай, — мы были смертельными врагами. Но мы никогда не использовали заразу, воюя друг с другом. Мы не сговаривались даже. Не было никаких договоров насчёт этого. Уж не знаю, чем руководствовались они, но у нас это — страшное оскорбление Ареса. Подрыв самой сути нашей цивилизации. Пускай бы лучше Фаэтон победил бы и уничтожил нас, чем если бы целая цивилизация погибла от вируса. Понимаешь?

Я вздохнул.

— Я знаю, Кай, — сказал я, — но мы не можем похвастаться тем же… странно, что наша цивилизация, третья версия человечества, рассчитанная на коллективный разум, вдруг оказывается настолько более… — я не смог подобрать правильное слово и запнулся; просто «жестокой» тут не подходило.

— Велинэ, — произнёс Кай на марсианском; это слово невозможно было перевести. У него было два значения: так назывался особый вид живородящих ящериц, живших в районе Западного побережья Южного континента Марса. Чтобы расправиться со своими естественными врагами — крылатыми хищниками — они скармливали им собственных детей, предварительно заражая их особыми паразитами. Другое значение этого слова — особый вид безумия, поражённого которым следовало немедленно умертвить. Эти знания я почерпнул в интерактивной энциклопедии, когда в промежутках между полигонами при подготовке к венерианской миссии я изучал самых диковинных марсианских тварей.

— Всё-таки не совсем, — не согласился я, — были единичные случаи в истории. Была подготовка. Причём готовили такое оружие паразитические эгрегоры, которые, убеждён, не просто так возникли и с которыми остальное человечество успешно справилось.

Кай сделал паузу, пристально глядя на разворачивающийся над нашими головами огромный шар Земли — челнок менял курс и готов был начать разгон в сторону орбиты Венеры, где планировалась точка рандеву с Алисой.

— Гриша, а что, если этого внешнего вмешательства не было? — спросил он, наконец, — мы приняли эту гипотезу, но ведь никаких доказательств в голове этого айя ты не нашёл, так?

— Это не они, — я покачал головой, — точно не их уровень. Но мы ведь уже знаем, что тут может быть больше двух игроков, да?

— А если тут всё-таки самое простое объяснение? — настаивал Кай, — если ваша версия человечества, она… — он запнулся, но потом всё-таки закончил мысль: — она хуже нашей?

Я с удивлением посмотрел на напарника. Потом рассмеялся. Кай глядел на меня с выражением крайнего недоумения.

— Ты говоришь так, как будто это имеет значение, — ответил я, — лучше для кого, Кай? Для самих людей? Возможно, тут можно с тобой согласиться, но ведь и ваша цивилизация… то есть цивилизации, мы ведь фаэтонцев считаем. Вы ведь не были идеальными, да? Каково у вас жилось обычному человеку? Жесткая сегрегация общества по интеллектуальному принципу. Авторитаризм. Отсутствие любых социальных лифтов для тех, кто не вписывается в сиюминутные потребности общества. У вас не было безумцев, фриков, которые парадоксальным образом могли бы двигать прогресс, Кай. Да, вы в целом были более гуманными, но что лучше: гарантированно прозябать на дне, впахивая по госпрограмме, или же иметь проблеск надежды?

— Ты хаос считаешь добродетелью… — заметил Кай, — ты на грани ереси…

Я хотел сказать, что всё это время просто подыгрывал ему в этих религиозных вещах, чтобы он легче перенёс гибель родины. Что я не могу к этому относиться серьёзно, что я не верующий… но вовремя прикусил язык.

— Ты прав, — вместо этого сказал я, — давай я не пойду дальше.

Кай облегчённо улыбнулся.

— Но ты неправильно рассуждаешь, — добавил я, — мы не должны рассматривать человечество, пытаясь оценить его по какой-то нашей шкале. Она глубоко вторична. Кай, похоже на то, что нас выращивает искусственно для каких-то своих целей некая сверхцивилизация. Бессмысленно рассуждать о том, какой из видов скота лучше — будучи самим скотом. Напомню, мы затеяли всё это, чтобы вырваться.

— Я думал, ты просто хочешь, чтобы твой мир выжил…

— Нет, Кай, — я покачал головой, — в конце концов, я мог бы остаться в начале прошлого века, и прожить свою жизнь насыщенно, счастливо и богато. Да и ты тоже. Но я бы не смог, зная, что живу в загоне. Всё, что мы делаем — это только и исключительно для того, чтобы получить возможность самим узнать, какие мы на самом деле. Понимаешь?