– Здорово, что мы тут вдвоем, – заметила я, подставляя для дружеского чмока щеку, где усилиями двух веселых ланнан-ши и одной корриган в честь праздника уже красовался изумрудный трилистник. – Честно сказать, это мероприятие меня… немного утомило. Не ожидала такого официоза. Я тут пива взяла.

– Вижу.

– Вроде бы положено проставляться за «звездочки», а? – Я горделиво покосилась на новенькие погоны. – Как смотрятся?

– Отлично смотрятся. Ты – молодец, Нол. Заслужила.

– Надеюсь. – Я подняла кружку. – Следующий тост будет с тебя, а пока… Эх, дай Эру, чтоб не последние!

Потом мы выпили за меня, за Патрика, за зеленые холмы Ирландии, за свободу Волшебных Рас, за Эрина и снова за мои погоны. А разговор все не клеился и не клеился. Никак. Я уже отчаялась найти такую тему, которая не замирала бы на второй фразе. Ну что ж такое? Праздник же! Может, ему тут не нравится? Ладно, последняя попытка.

– Послушай, я давно хотела спросить… – начала я. – Этот… хм… забавный фильм, на который мы тогда ходили, случайно, не образчик твоих предпочтений в отношении кино?

– Что? Нет! Это же Леготар предложил.

– А! Ну, ты меня успокоил. – Пиво сделало меня посмелее, к тому же, в голове возникла вдруг некая идея, показавшаяся мне неплохой. – Я, признаться, была несколько удивлена тогда.

– А что было не так с фильмом?

– С фильмом… Да все так, наверное. – Я пожала плечами, а потом все-таки призналась. – Понимаешь, я его, в общем-то, и не видела. Меня хватило на пять минут, а потом пришлось… хм… несколько изменить сознание, чтоб не реагировать на внешние… хм… раздражители. Я подумала, для всех так будет лучше. А что, действительно было незаметно?

– Никогда бы не подумал.

– Льстишь ты мне, пожалуй. – Я задумчиво нахмурилась. – Ну да ладно. Речь не о том. Я к чему все это завела… Мне тут братец Арк мое любимое кино прислал, наконец-то. Я за ним полгода гонялась, нигде найти не могла. «Семь Урукхайев». Отличный фильм! Давай еще немножко посидим – и, может быть, ко мне? Посмотрим на ноуте, пива возьмем еще, креветок там… Ты как?

Ой, тис зеленый! Что ж его так перекосило-то? Может быть, я сказала что-то не то?

– Понимаешь, солнышко…

А вот тут передернуло меня. Ничего не могу с собой поделать. Каждый раз, когда меня кто-нибудь так называет, леди Анарилотиони начинает трясти. Ненавижу эту кличку! Еще с гимназии. И потом, в юности был у меня один… знакомый, у которого все… хм… использованные девушки становились «солнышками». Меня этот ловелас осмелился так назвать лишь единожды – я немедленно пожаловалась братьям, и они поговорили с наглецом по-мужски. Короче, на «солнышко» у меня аллергия. Я уже раз двадцать собиралась с духом, чтоб попросить Эрина не называть меня так, но всякий раз не решалась. Однако надо как-то исправлять ситуацию.

Как раз в этот момент отдохнувшие музыканты завели новый напев, и сиды немедленно пустились в пляс. Вот и повод.

– Ой, рил! – Я чуть ли не подпрыгнула. – Пойдем, а? Пока ноги держат?

И решительно потянула Эрина из-за стола. Может, хоть так повеселеет?

* * *

От предложения совместного кинопросмотра Эрину как-то сразу стало не по себе. Обольщаться не стоило – за приглашением Нолвэндэ не стояло ничего такого… предосудительного. К сожалению. Или к счастью?

Но растревоженное воображение тут же нарисовало весьма соблазнительную картинку: полумрак, рядом теплое бедро Нол, её распущенные по плечам волосы, запах духов. Практически все тоже самое, что и сейчас. И лорд капитан ап-Телемнар не удержался. Он настойчиво утянул девушку в самый темный уголок клуба и весьма решительно поцеловал. Так, как ему давно хотелось, но все никак не получалось – по-настоящему, по-взрослому. Но стоило рукам скользнуть чуть ниже талии… Эрин вдруг увидел, как зрачки Нолвэндэ расширяются от ужаса, и сразу почувствовал себя то ли змеем, то ли демоном-искусителем.

Едреные пассатижи! Она испугалась! Смертельно испугалась. Сердечко забилось, задрожали ресницы… В более идиотском положении Эринрандир не оказывался давным-давно. И никогда сам себе он не был так противен. А как теперь себя вести непонятно. Отскакивать в сторону? Извиняться?

Спас его Грэй Вольфович. Он позвонил эльфу на мобильник.

– Привет, ап-Телемнар! С праздничком тебя! – радостно прогавкал ворлок. – Леготар сказал, что ты трезвый.

– Привет! Да, абсолютно.

– Тогда спасай. Надо срочно заменить Тылпахаша.

– Сейчас приеду!

Какой прекрасный выход из положения! Сбежать, немедленно сбежать!

– Нол, солнышко, мне придется вернуться в управление, – сообщил он напарнице. – Все уже перепились, а дежурить вместо Тылпахаша некому. Ты же знаешь, что отказаться я не могу, – оправдывался Эрин, поспешно накидывая пальто. – Ты тут развлекись без меня. Все-таки праздник. Все! Я убежал!

Невинный чмок в макушку, и ап-Телемнара тут же след простыл.

В благодарность за спасительный звонок Эринрандир купил ворлоку-реконструктору томатного сока. Купил бы и хорошей колбасы на бутерброды, но магазины были закрыты. Столь своевременного дежурства эльф не мог упомнить. Никаких соблазнов, никаких левых мыслей, никаких страстей. Хватит с него интима и уединения за счет чужого страха и недоверия. От праздников и безделья одни только проблемы.

Но на всякий случай Эрин все же позвонил Леготару:

– Тар, намекни Дзиру, что Нол сидит в «Лепреконе» одна…Да! Я еду в управление. Отбой.

Эльфу совершенно не хотелось, чтобы девушка возвращалась домой в одиночестве. Пусть лучше с Дзиром или кем-то из его веселых парней, чем с подозрительными во всех отношениях незнакомцами.

* * *

Что скажет мама?! Это была моя вторая мысль. Первую – «что сделает папа?» – я даже додумывать побоялась. Приступ этого страха буквально парализовал меня, очень вовремя удержав от… хм… полного растворения в… процессе. Да. Я действительно была очень близка к тому, чтоб окончательно потерять голову и натворить… или не натворить? Короче, я запуталась совершенно. Эта внезапная страсть, еще более неожиданная на фоне привычной уже сдержанности… Я не понимала, что все это значит. Честно. Зато прекрасно понимала другое – я не могу себе этого позволить, и неважно, чего там хочется мне… нам обоим. Не могу – и все. И дело совсем не в моей репутации… не только в моей. Если об этом узнают… если хоть малейший намек на сплетню просочится, ну, хотя бы в прессу… Моя мать слишком известна своим нравом и принципиальностью, и резкостью позиции и высказываний. Ее очень многие не любят. Мой отец – как кость в горле для многих тоже. Я не могу их подвести. Служебный романчик барышни Анарилотиони! Дочь знаменитой грифонолетчицы – любовница своего шефа! Кошмар… Представив себе лицо матери в тот миг, когда какой-нибудь назойливый писака обратится к ней с вопросом: «Миледи, публичная связь вашей дочери со скандально известным капитаном НЧЧК – это продуманный политический шаг или просто распущенность?», я похолодела. Отец его пристрелит, точно. А мать – прибьет меня. Нет, нет, мне нельзя! Нельзя ни в коем случае! Кроме того… это ведь действительно распущенность. Непохоже, чтобы он меня любил. Да нет, быть того не может. Конечно, нет. Просто… атмосфера… и пиво… и это мое приглашение посмотреть кино… Эру, что же он подумал?!