и снова смотрит. Вообще без эмоций!

Лицо такое, ничего не выражающее. И глаза…

Глаза такие ледяные… хочется поежиться под его взглядом.

Они красивые, я, даже стоя в двух метрах от него вижу длиннющие ресницы.

Но этот холод, который в них…

Почему-то мое сердце начинает биться чаще. Я волнуюсь. И чувствую, как щеки начинают гореть. Я белокожая, очень светлая блондинка. И румянец моё вечное проклятие.

Стоит чуть застесняться, или понервничать и вот – я как маков цвет!

Я нервничаю потому, что мужчина из внедорожника производит на меня впечатление.

Он слишком хорош собой, чтобы не обратить на это внимание!

Очень высокий, я ему едва ли до плеча. Статный, широкоплечий – хотя, может у него пальто с накладками? – мстительно думаю я.

Ишь, уставился на меня! Красавец!

Волосы лежат словно он только от стилиста.

Модная борода – как меня бесит эта мода! Все мужики вдруг решили, что борода — это круто и им идет!

 Даже мой бывший, Генка, отрастил как у козла. Хотя, почему же «как»?

Этому борода идет.

И пальто идет.

И внедорожник его дорогущий, тоже идет.

Только вот меня это совсем не трогает.

Такие мужики, как правило, только о себе и своем удовольствии думают. И им на всех вокруг плевать.

Вот разве подумал он о том, что тут с коляской не проедешь?

- Мужчина, вы издеваетесь надо мной, что ли? Машину уберите! Вы что, глухонемой?

- Это дом сорок восемь, корпус один?

Он издевается что ли?

- Да.

Красавчик щурится, смотрит на выезд, который загородил. Конечно, машину ему убирать некуда, наш двор заставлен, но свои обычно тут не паркуются – знают, что у нас много мамочек с колясками, которые могут запросто колеса спустить или зеркало свернуть. Да-да, есть такие «яжматери». Я к ни не отношусь, портить имущество не собираюсь, хотя хочется…

Смотрю на незнакомца, который подходит ко мне.

- Я вам помогу. Отойдите.

- Что?

Не успеваю ничего сделать, он берет коляску поднимает, и ставит на дорогу, минуя бордюр.

И все бы ничего, но вот только у коляски отваливается колесо…

Глава 2.

РОМАН.

Я смотрю на бледную девушку с коляской, которая отчитывает меня, не слишком хорошо соображая, что она говорит и что ей нужно.

Во-первых, я вообще не очень-то привык общаться с незнакомыми людьми вот так на улице.

Я в принципе не появлялся в местах, подобных этому.

Не то, чтобы я был сноб.

Хотя, нет, именно то.

Я сноб.

Эта девчонка всем видом вызывает у меня неприязнь. Несуразная, нелепая.

Я не придавал значения тому, во что были одеты люди, находящиеся рядом со мной обычно. Но именно потому, что те, кто был рядом со мной как раз всегда выглядели идеально.

Другого бы я не потерпел.

Почему нельзя выйти на прогулку с ребенком и выглядеть красиво? Она ведь все-таки женщина?

Я вообще не терплю некрасивых женщин.

Но при этом я же всегда говорил и говорю, что некрасивых женщин нет. Красивые все. Им просто нужно научиться себя подать.

Я видел, как обыкновенных невзрачных серых мышек стилисты превращали в красавиц.

Индустрия красоты вообще меня привлекала, недаром, наравне с инвестиционным бизнесом, и бизнесом, связанным с ресурсами, я открыл направление, связанное с модой и стилем.

Модный дом, школу моделей. Реальных моделей, а не тех, кто промышляет сомнительными делами.

Оглядываю эту замухрышку, оцениваю ее, в принципе, вполне аппетитную фигурку. Да, роста ей не хватает, но… зато какой необыкновенный цвет волос, и тон кожи! Именно такая называется фарфоровой. На ней всегда отчетливо виден румянец. Вот и сейчас она злится, и щечки становятся пунцовыми.

А она милая малышка, если снять ее этот нелепый балахон, стянуть узкие брючки…

Чёрт, о чем я думаю!

И вообще, зачем я тут завис с ней? Мне нужно разобраться с важным делом, и противная блондинка вообще ни разу мне не сдалась!

Надеюсь, я приехал по нужному адресу. Правда, Бог его знает, что мне делать.

Пойти прямо к этой Анастасии Львовне? И что я ей скажу?

- Эй, вы глухонемой?

Какого она ко мне прицепилась?

Кстати, она с коляской! Может общается с другими мамашками и знает эту госпожу Романову?

- Это дом сорок восемь корпус один?

- Да.

Я понимаю, наконец, что ей от меня надо. После перелета, после стольких часов, проведенных в больнице, после всех проблем что на меня свалились я реально невероятно туплю.

Мой водитель загородил съезд коляске.

Черт.

Она в другом месте проехать не может?

Вздыхаю, потому что, понимаю, что эта девица так и будет стоять. Немым укором.

Нет, не хочу спрашивать у нее знакома ли она с бывшей пассией моего брата. Не нужно лишних ушей и глаз! Надо как-то быстро убрать ее с дороги.

Вернее, это я должен убраться с ее дороги, но мне, реально, не куда!

- Я помогу вам.

Не задумываясь хватаю коляску, поднимаю, ставлю на дорогу. Пусть свободен!

И что ты будешь делать?

У серой развалюхи отваливается колесо!

Что ж ты за мать такая, если нормальную коляску ребенку купить не можешь?

Я терпеть не мог безответственных людей.

По мне, прежде чем забеременеть, нужно четко понимать – где будет ребенок жить, в чем ездить, что есть, и во что одеваться! Ребенку надо стараться обеспечивать все самое лучшее!

Или не рожать!

Я не чайлд фри! Нет.

Я нормально отношусь к детям и даже хотел бы своих, если бы не некоторые обстоятельства.

Но понять людей, которые приводят в мир человека и неспособны позаботиться о нем. Верх безответственности!

И она еще будет выговаривать мне за колесо!

Нормально?

- Ну вот что вы наделали! – что? Серьезно?

Поднимаю бровь, закатываю глаза.

Да, иногда я «королева драмы» как называет меня моя любовница Илона.

- Что Я наделал? - специально выделяю местоимение, - Я не виноват, что у вас коляска старая.

Ох, и кто только меня за язык тянул.

Мы оказываемся с ней совсем близко, и я вижу, что у нее красные глаза, сухая кожа.

Кожа, словно лепесток розы, который оторвался и пролежал на земле…

Смятое, загубленное совершенство.

Чёрт, Вишневский, ты совсем уже умом тронулся!

На мгновение закрываю глаза, сжимая переносицу большим и указательным пальцами левой руки.

Что-то я заработался. 

Надо прекращать сидеть ночами над бумагами.

И Илона обижается. 

Илона. Вот пример женщины, которая сделала себя сама! Дамочка