Сейчас мальчик знал наверняка: человек в мятом плаще боялся.

В деревне, что через речку, хрипло затрещал, заработал громкоговоритель. По радио зазвучал гимн страны.

Мальчик вернулся в дом и подошел к зеркалу. На него смотрел крепкий для своих лет подросток с пластырем на правой брови.

«Папа обязательно спросит, откуда это, — подумалось ему. — Скажу, что ударился об косяк».

Он не хотел выдавать их с девочкой тайну.

Черников вывел «Тойоту» из гаража и стал медленно пробираться между домов. Он ехал к жене, точнее сказать, к вдове Андрея Вирта. В его кармане лежал камень. Откуда он взялся в квартире покойного? Как бриллиант мог быть связан с его смертью? Теперь на эти вопросы предстояло ответить этой женщине.

Он по привычке оставил машину у соседнего дома, бодрым шагом подошел к подъезду и у самой двери замедлил шаг. На лавочке рядом сидели самые желанные источники информации для любого опера — бабушки. Если их разговорить, то можно стать обладателем такого количества информации, какое не содержит ни одна энциклопедия. Весь смысл в том, чтобы потом просеять ее, вычленить сообщения о погоде, пенсии, резком скачке цен на молоко и выкинуть их из головы. В итоге останутся три-четыре фразы в виде текста телеграммы, ровно половина из которых никоим образом не будет иметь отношения к делу. Но одна-две очень часто играют решающую роль.

Черников, покручивая на пальце ключи от машины, быстро осмотрел старушек, убедился в том, что ни одна из них не видела его сутки назад на осмотре, присел на лавку напротив и закурил. Сейчас было глупо задавать бабушкам вопросы, так как с момента обнаружения трупа Вирта разговоры шли только об этом. Оставалось слушать. На всякий случай он посмотрел на часы и успокоился. В его распоряжении было еще около полутора часов. А бабки, естественно, все до единой были главными свидетельницами убийства. Если они кого-то и не видели, то только убийцу. Впрочем, у каждой на сей счет была своя версия.

— Надеждины дружки и пришили муженька, — говорила одна. — Мыслимое ли дело по девкам мотаться!..

— Да и она еще та шалава, — возразила другая. — Андрей как уедет по командировкам, так она и давай мужиков в дом таскать. Ни стыда у бабы, ни совести.

— Знаем мы его командировки. За три дня до беды приехал, ага! В этом — как его?.. — микроавтобусе, с мужиками такими же беспутными, с десяток баб приволок. Я-то видела из окна!

Черников поерзал на лавке. За сексуальные подвиги мужа по ту сторону баррикады жена вырежет ему не глаза, а совсем другое. Пока он терял время.

— А может, это Надька его жизни лишила?

«Вот это уже версия, — подумал Сергей. — Только Надька вряд ли смогла бы справиться со своим стокилограммовым мужем».

— Нет, — возразила старушка, молчавшая до сих пор.

Она сидела, положив руки на костыль, и задумчиво глядела куда-то вдаль.

— Надежда здесь ни при чем. И дружки ее тоже. Это за Аллу ему смерть пришла.

Черников насторожился.

— Что за Алла? — довольно бесцеремонно, как и положено таким персонам, спросила одна представительница старушечьего «домового комитета». — И чего ж ты, Петровна, служивым ничего не сказала?

— Некогда мне, — вдруг заявила старушка с костылем и медленно поднялась. — Недосуг. Зять с дочкой должны скоро приехать. Пойду приберусь.

«Зять с дочкой, — отметил про себя Черников. — Не дочка с зятем, что было бы логичнее для матери, а именно зять с дочкой. Значит, уважает мужиков старая. Но, судя по виду, — только настоящих. Уж больно строга».

Он шагнул в подъезд за ней.

— Вам помочь? — скорее искренне, нежели из-за повода завязать разговор, предложил Сергей.

— Помоги, коли добрый человек.

— Помоги, коли добрый человек.

— Я добрый, — подтвердил Черников, помогая старушке преодолевать ступени. — Я… адвокат. Да, адвокат.

Опираясь на его руку, старушка прошла еще один пролет и тихо произнесла:

— Адвокат!.. Да от тебя дежурной частью за версту несет.

— Как это? — изумился Черников и даже потянул носом.

— Вот-вот! — подтвердила бабушка. — Даже нюхаешь как собака легавая. Мент ты.

Черников замер, остановилась и старушка.

— Ну, мент, — согласился Черников. — Это что, плохо? Хуже, чем бандит?

— А сейчас не поймешь, кто мент, кто бандит. Ты давай веди меня, коли вызвался! Что встал как вкопанный? И не тяни носом как пылесос. Одеколоном не от меня, а от тебя пахнет. По Вирту пришел? Пошли ко мне, поговорим.

— К вам же зять с дочкой должны приехать? — спросил Сергей, чувствуя, как впереди, на правильно выбранной им дороге, начинает мелькать огонек.

Старушка открыла дверь, забрала у Черникова костыль и проворчала:

— Месяц уже, окаянные, не едут. И один бог знает, когда соизволят.

Квартирка, несмотря на скромность обстановки, была чистой и ухоженной. В углу — непременная лампада с рушником и пара икон.

«Одна старая, вторая — из нынешних, церковных, по сто рублей, — мгновенно определил Сергей. — «Троеручица» середины девятнадцатого века и «Владимирская», купленная в местной церкви, не иначе».

— Ты кто у нас будешь, мил человек? — спросила старушка, занося в комнату из кухни чайный набор.

— В отделе по раскрытию убийств работаю, мать, — признался Черников.

— Вот так-то лучше. А то — адвокат!.. Ну а меня Клавдией Петровной Мыскиной зови. А позвала я тебя на улице вот зачем…

— Как это позвали? — не понял Черников.

— Я вас, ментов, за километр чувствую. Знала, что за мной попрешься. Поэтому и сказала про Аллу. А нет никакой Аллы… Не в том дело.

— Что-то больно обидные слова вы говорите, мамаша! — заявил Черников. — Мент, мент… Я — сотрудник полиции.

— Нет, ты — мент, — упрямо возразила бабка, наливая в чашки дымящийся чай. — Причем непременно поганый. Как и все вы. Моего мужа да сына по тюрьмам и лагерям замотали до гробовой доски.

«Ах, вон оно что, — догадался Черников. — Сейчас старая опоит меня зельем да шарахнет дореволюционным утюгом по башке. Таким будет итог моей оперативно-разыскной деятельности. В некрологе напишут, мол, геройски погиб при выполнении служебного долга. Тьфу!..»

— Ну, я-то, предположим, здесь ни при чем.

— Все вы при чем. Из одного помета.

— Мать, я очень занятой человек. — Черников устал от этого бессмысленного разговора. — Если вы хотели со мной поговорить, то начинайте.

Опер убойного отдела Игорь Стариков возвращался из центральной психиатрической лечебницы в подавленном состоянии духа. Когда Черников передал ему распоряжение Никитина отработать все психушки в городе на предмет выявления связи между Виртом и убийцей со сдвигом по фазе, Игорь сразу четко и бесповоротно понял, что все лучшее всегда достается ему. Таковы уж были традиции, сложившиеся в отделе.