– Ты знаешь, как я отношусь к мысли о своих собственных детях. Я росла старшей среди шестерых малышей и вынуждена была постоянно таскать их за собой, я тогда поклялась, что у меня не будет своих детей, если я выйду замуж.

– Бруно знает об этом?

– Да, я была совершенно откровенна с ним перед тем, как мы поженились. Представь, я так сильно его люблю, что не возражала бы родить, если бы он настаивал, и сделала бы все от меня зависящее. Но он согласился со мной, сказав, что не особенно хочет детей, поскольку часто бывает в деловых поездках и подолгу отсутствует дома.

Мартина слушала ее.

– Ты думаешь, Марко заставил его пожалеть о том, что он отказался от собственных детей? Юнис покачала головой.

– Такое впечатление, что все чувства его теперь направлены на мальчика. У Марко взвинчена нервная система. Пожар и потеря отца потрясли его. По ночам ему снятся кошмары, и он часто просыпается. Бруно настолько обеспокоен, что распорядился поставить кровать Марко в смежную с нашей спальней комнату. Дверь к нам всегда открыта на случай, если он проснется.

– А что же мама мальчика? Ведь должна же она заботиться о нем?

Юнис пожала плечами.

– Майя отвернулась от него. Она считает его виновным в смерти Паоло и не собирается ничего для него делать.

Мартина в испуге уставилась на нее.

– Какая трагедия! Бедный Марко! Ему, конечно, нужен наставник?

– Бруно не может об этом даже слышать. Говорит, что у ребенка должна быть семья, которая поможет ему возместить потерю отца. Он надеется, что Майя в конце концов вернется к сыну, когда оправится от шока.

– Ты думаешь, это произойдет? Я имею в виду, она вернется к Марко?

– Майю всю жизнь баловали и холили. Ее реакция на трагедию была непредсказуема. Пойми меня правильно. Это вовсе не значит, что я не сочувствую ей. Я очень переживаю. Но Майя есть Майя. Ничто для нее не имеет значения. А Бруно… – У Юнис вырвался жест отчаяния. – Он так добр, так внимателен. Смерть Паоло для него была подобна взрыву. Естественно, он хочет сделать все, что может, для Майи и мальчика. Я тоже хочу помочь, но не ценой нашего супружества.

– Бруно ведь тоже не хочет этого?

– Он хотел бы сделать то, что не делается так быстро. К сожалению, через неделю Бруно должен уехать в Женеву. Что-то, связанное с неожиданным собранием директоров. Я все время сопровождаю его в деловых поездках, и мы никогда не расставались со дня нашей свадьбы. Сейчас же он хочет поехать один, а мне предлагает остаться с Марко. Я не хочу этого. Из-за того, как обстоятельства складываются сейчас, мы вообще можем разойтись. У меня есть даже подозрения, что он хочет усыновить Марко.

Мартина тихо произнесла:

– Дорогая Юнис, не напрасно ли ты изводишь себя? Бруно, вне сомнения, заботится о тебе так же, как и ты о нем. Спроси сама себя. Когда встал вопрос о том, иметь ли вам детей, он пошел тебе навстречу. Там, где есть любовь, должно быть и доверие.

Юнис энергично загасила сигарету в пепельнице на туалетном столике позади себя.

– Ты считаешь, я должна просто уйти в сторону? – Она медленно подошла к окну. – Любила ли ты когда-нибудь, Марти? Была ли ты по-настоящему влюблена, когда ничто другое не имеет значения?

– Кроме небольших увлечений, нет. Уперев руки в бока, Юнис повернула к ней бледное, искаженное лицо.

– Тогда, ради Бога, постарайся защитить свое чувство, когда это произойдет. Становишься такой ранимой, чувствуя, что твое счастье в чьих-то руках. Боишься, когда что-то не так, так боишься, что порой чувствуешь, как тебя разрывает на куски.

Мартина возразила:

– Но Бруно может чувствовать то же самое. По сравнению с тобой у него, конечно, есть работа, которая может отвлечь его. Но ведь, как каждому мужчине, ему нужно вести естественную жизнь, быть близким с женщиной. Ты говоришь, что вы были очень счастливы до того, как произошла эта ужасная трагедия. Но о чем же тогда беспокоиться? Если бы Бруно нашел себе другую женщину, ты имела бы право испытывать то, что чувствуешь теперь. Но ведь он только жалеет маленького потерянного мальчика. Прекрати волноваться, дорогая.

Ее теплая, подбадривающая улыбка так отличалась от того мрачного состояния, в котором находилась Юнис, что Юнис постепенно начала оттаивать. Усевшись поудобнее, она порывисто подалась вперед:

– Какая ты добрая, Марти. Ты даже не представляешь, как это успокаивает, когда поговоришь с кем-нибудь. Я чувствовала себя совершенно одинокой, у меня постоянно болело сердце, мучили всякие мысли. Мне очень нужна твоя помощь.

Мартина, отдавая полный отчет в том, что происходит, терпеливо ждала, когда Юнис закончит говорить. У нее было такое впечатление, что она в Венеции месяцы, а не несколько часов. Уже сейчас она знала слишком много, чтобы чувствовать себя спокойно.

– Не могла бы ты побыть с Марко на следующей неделе? Если ты согласишься, я смогу поехать с Бруно.

Мартина опустила глаза на руки, лежащие на коленях. Она ожидала всего, только не этого. Какие надежды возлагала она на эту поездку к старой подруге! Им надо было столько рассказать друг другу, обсудить все новости, о которых невозможно было написать в письмах! Мысль о том, что Юнис пригласила ее специально, преследуя свои цели, ранила ее. Глядя на нее понимающим взглядом, читая ее мысли, предвидя ее реакцию, ей казалось, что она видит ее насквозь. Она знала, что Юнис расстроена и напугана. Если она действительно думает, что из-за маленького бедного Марко ее личная жизнь может расстроиться, Марти просто должна помочь ей. Однако оставалось еще несколько неясных моментов, которые надо было уточнить. Думая об этом, она подняла глаза на Юнис и просто сказала:

– Я могла бы сделать это только с согласия Бруно и при условии, если я понравлюсь Марко. А вдруг нет?

Потом у меня не очень хорошо с итальянским, мы можем не понимать друг друга. Юнис, я не создаю специальных препятствий, я просто говорю о том, что есть.

– Мы говорили об этом с Бруно. Он согласен. Что же до Марко, ему пять лет. Его обучали и итальянскому и английскому. У меня нет сомнений в том, что ты понравишься ему. Я видела, какие ты творила чудеса, когда занималась с детьми. Марко очень приятный ребенок, ты не сможешь устоять перед ним.

– Бедный малыш, – с чувством произнесла Мартина. Ее симпатии были уже на стороне ребенка. Слишком рано лишился он отца. Неприятности Юнис волновали ее, но она с озабоченностью думала и о ребенке, лишенном сострадания матери, отвернувшейся от него. Ей вдруг захотелось, чтобы мальчик никогда не узнал об обстоятельствах гибели отца. И только потому, что должна была знать обо всем, она спросила:

– А где же его мать?

– Она на одной из наших вилл на греческих островах. Бруно решил, что смена обстановки поможет ей забыть о трагедии, поможет оправиться.

В задумчивости Мартина представила маленького мальчика, внезапно лишившегося родителей, утирающего кулачками глаза, одинокого и нежеланного, в то время когда он должен был бы возиться на золотых песках. Она не могла понять поведение Майи, хотя и сочувствовала ей.