– Полный провал!

После паузы раздался голос Талисида:

– Что стряслось?

– Мы никого не найдем, – пояснил я. – Нас опередили.

Завернув за угол, я очутился в цеху.

Почти все станки были разворованы и растащены на запчасти, но кое-где в полумраке еще высились проржавевшие остовы, между которыми виднелись груды мусора. Слабый луч моего фонарика с трудом разгонял мрак и терялся в вышине. В тишине гулко звучала моя поступь. Я перешагивал через сломанные доски и мешки, набитые мусором. Запах пыли усилился, и теперь к нему примешивалось нечто такое, от чего у меня запершило в носу.

Баргхест валялся посреди цеха на боку, и он был мертв. Лишенный жизни оборотень смахивал на серо-бурую собаку, крупную, но не сверхъестественно огромную.

Я не обнаружил ни ран, ни следов крови. Тварь еще не успела разложиться, – очевидно, баргхеста прикончили совсем недавно.

Пока я глазел на монстра, наш отряд быстро просочился в цех.

Гаррик приблизился ко мне. Хотя винтовка его была опущена, взгляд Гаррика метался из стороны в сторону, проверяя углы помещения. Лишь полностью изучив его, Гаррик переключился на тушу:

– Выглядит он не очень страшным.

– Да, теперь, когда он мертв.

К нам подошли два бойца, а за ними – Талисид и Илмарин. Мы молча глазели на убитую тварь. Напарники Гаррика производили гораздо больше шума, чем он сам. Может, не знали, куда наступить?

– Так, – наконец, сказал Талисид.

– Он точно сдох? – поинтересовался Илмарин.

– В ближайшие несколько лет оборотень не поднимется с земли, – заявил я. – Да, он мертв.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – пробурчал Гаррик, – но я полагал, что наша задача – убить тварь.

– Но кто-то нас явно опередил.

– А почему у него нет ни единой раны? – спросил Илмарин.

Маги воздуха тонко чувствуют любое движение эфира, но работать с физическими объектами у них получается плохо.

– Верус, есть ли какие-нибудь идеи на данный счет?

Я как раз сканировал тот вариант будущего, в которой обследовал монстра. Я увидел, как переворачиваю тварь и провожу руками по густой свалявшейся шерсти. Я выясню только то, что баргхест жутко тяжелый и от него дурно пахнет.

Кстати, я и без магии почувствовал, что баргхест воняет.

– Он просто свалился замертво.

– Магия смерти?

– Вероятно. И это смог бы сделать любой из тех, кто связан с магией жизни.

Талисид оторвался от изучения баргхеста:

– Нам не опасно разделиться?

Несколько секунд я смотрел в будущее, а потом покачал головой.

– Это самое настоящее кладбище, – произнес я. – Пораниться здесь можно, только если упадешь с лестницы.

Кивнув, Талисид обратился к охранникам:

– Разделиться на пары и прочесать завод. Ищите что-нибудь странное, необычное. – Хотя маг не повышал тон, в его голосе прозвучали командные нотки, свидетельствующие о том, что он ожидал беспрекословного повиновения. – Докладывайте через каждые десять минут. Встречаемся здесь через час.

Каким-то образом получилось, что я оказался в одной паре с Гарриком. Мы принялись методично обходить первый этаж завода, тщательно осматривая каждое помещение.

Жертвы баргхеста лежали в комнатке, примыкающей к цеху. Я насчитал семь трупов, находившихся на разных стадиях разложения.

Я решил не слишком к ним присматриваться.

– Тот еще у него был аппетит, – заметил Гаррик, когда мы покинули комнатушку.

– Поэтому мы сюда и пришли, – сказал я, стараясь не думать о трупах.

– Неужели? – изумился Гаррик. – Моя задача заключалась в том, чтобы убить мерзкую тварь.

– Но кто-то выполнил за тебя твою работу.

Гаррик хмыкнул:

– Мне в любом случае заплатят полную сумму. – Он покосился на меня. – Ты далеко в будущее можешь заглянуть?

– Это зависит от многих факторов.

– От каких?

Я посмотрел на Гаррика в упор:

– От того, кто спрашивает.

Гаррик ничего не сказал и усмехнулся. Ну и улыбочка, прямо развеселившийся волк.

Вернувшись в цех, я направился к Талисиду.

– Трупы – во второй комнате, примыкающей к цеху. Больше проверять нечего.

Талисид задумался.

– Я вызвал группу, чтобы навести тут порядок. Вы свободны, Алекс.

Я бросил взгляд на тушу баргхеста, мирно лежащую среди груд мусора.

– Сожалею, что ничем не сумел помочь.

– Проблема решена, – пожал плечами Талисид.

– Даже несмотря на то, что мы ничего не сделали?

– Какая разница? – возразил Талисид. – Убийства прекратятся, и мы не будем терять наших людей. – Он ухмыльнулся. – По-моему, этого достаточно.

– Пожалуй, вы правы, – вздохнул я. – Обнаружили что-нибудь любопытное?

Улыбка Талисида растаяла. Он нахмурился:

– Нашли. Опаленные отметины на стенах и следы огнестрельного оружия. Занятно, правда?

– Сражение? – предположил я.

– Подозреваю, что именно так.

– Но тварь не была сожжена или застрелена.

– Насколько можно судить на первый взгляд.

– И что здесь произошло?

Талисид обвел пристальным взглядом сумрачный «кладбищенский» цех. Место выглядело так, словно его забросили еще сто лет назад… после того как мы уберемся отсюда, на заводе не останется никаких следов нашего пребывания, кроме отпечатков нашей обуви на пыльном полу.

«Надо бы и впрямь сваливать отсюда», – поду-мал я.

– Вероятно, мы ничего и не узнаем, – пробормотал Талисид. – Он кивнул мне. – До встречи, Верус.

Покинув завод, я обогнул новенький «Мерседес» Талисида и на углу повернул направо. Преодолев полквартала, я вновь свернул – на сей раз к реке, а затем нырнул в переулок рядом с квадратным зданием и взобрался по пожарной лестнице на крышу.

Наконец-то я почувствовал себя так, будто выбрался из лесной чащи! До Темзы было рукой подать. Широкая гладь ее извивалась, подобно гигантской змее, образуя излучину вокруг Собачьего острова. Небоскреб «Канареечного причала» поднимался ввысь, теряясь в ночи и сияя тысячами огней. На верху центральной башни единожды в секунду равномерно пульсировал двойной столб света.

«Канареечный причал» и другие небоскребы отражались в темной воде и буквально тонули в бездонном исполинском зеркале. Далеко на западе находился Уайтхолл и Вест-Энд, а также главные артерии центральной части Лондона. До меня доносились звуки города, но рядом с Темзой они тонули в ритмичном шелесте воды, ласкающей волнами берега в своем неудержимом движении к морю. Ветерок приносил запах реки, не чистый, но и не отталкивающий.