– С чего вы взяли, что я в чине? – офицер побрел за Призраком.

– А то нет? Слышь, служивый, а как тебя вели-чать-то?

– Максим, – брякнул взводный и чуть тише добавил: – Старший лейтенант Даниленко.

– Да-а-а, чин не велик. А годков тебе сколько, старший лейтенант Даниленко?

– Двадцать пять. Почти двадцать пять.

– Как и моей племяшке. – Вахалий выбросил в пролом мешок, плюнул на ладони и побрел назад в темноту. – Видал бы ты, лейтенант, какая она у меня красавица. А хозяйка… – В темноте что-то загремело, и на свет вышел Вахалий с мешком на плече. – Она у меня тоже при чине. Закон-упредитель, важная птица. Ты это… – Призрак указал на мешок с орехами, что лежал у ног взводного. – Оттащи в сторонку, я и второй прилажу.

– Ага… – Максим схватился за мешок, потянул и уселся на камни. Ноша оказалась неподъемной.

– Что, кишка тонка? – Призрак широко улыбнулся. – Не рви пупок. Посторонись. – Второй мешок грохнулся метра на два дальше первого. – Зови своих охламонов. Пусть к пирсу тянут – хороший товар, отборный. По всему видать, кто-то для себя приготовил.

– А по чему видать?

– Так… сам погляди, мешки кожаные, новые. Под самые завязки ореха насыпали.

– Ореха?

– Ну да. Вот только непонятно, зачем турлики в сырой подвал снесли? Не место им в сырости. Пропадут, испортятся. Отменные орешки, первый сорт. – Вахалий вылез из дыры, осмотрелся. – Да-а-а, Максим. Похоже, самому придется тащить. Ладно, топай за мной. Пошли, укажу дорогу к лурайде.

– Куда, к чему?

– Ну… – Вахалий поскреб затылок. – Лодка такая. У нас их лурайдами обзывают.

– Подождите. – Взводный взобрался на камни и гаркнул: – Босонец! Где взвод? Сержант, все ко мне.

Лурайда на первый взгляд больше походила на плот, чем на лодку, но это только на первый. Был в ней и трюм, неглубокий, метр, может, чуть меньше. Был и полуторатонный балласт, какой же это плот? Да и корма на добрый метр возвышалась над водой, а тупой нос был вздернут – сантиметров на пятьдесят, как у лодки. Но вот размеры – десять шагов от борта до борта и все двадцать от носа до кормы – чем не плот? Наверное, именно поэтому и называлось это чудо не плотом и не лодкой, лурайда, и весь сказ.

– Ну что, отчаливаем? – скорее сообщил, нежели спросил Вахалий. – В добрый путь. – Кормчий перекрестился, а Женька схватился за шест и оттолкнул лурайду от бетонной стены пирса.

Вахалий уселся на лавку кормчего, взялся за румпель. Лурайда вышла на стремнину и, покачиваясь на волнах, развернулась кормой к берегу.

* * *

Ближе к вечеру, когда солнце спряталось в густом тумане, лурайда уткнулась носом в песок. Пассажиры крепко спали, а кормчий не торопился на берег, сидел, поглаживал бороду. Вахалий ловко скрутил самокрутку, оперся на румпель и уставился на высокую стену речной травы.

– Что, приехали? – потирая глаза спросил Женька. – Мне бы отлить?

– Цыц… – Вахалий пригрозил пальцем. Где-то в зарослях трижды крякнули. – Сиди тихо, хухушок-кукушок. Причалим, там и отольешь. – Кормчий взялся за шест.

– А когда причалим-то? – Солдат поежился. – Долго еще?

– Ползи на левый борт. Да гляди у меня… кранцы не обгадь.

– Чего остановились? – Взводный передернул плечами, широко зевнул. Женька полз на четвереньках, цеплял ногами спящих солдат. – Куда это он?

– Прижало хухушка. Что, и тебе приспичило?

– Так точно. Холодно как-то, вот и…

– Сыро. – Кормчий хмурил брови. Женька справлял малую нужду именно на кранец. – Вот охламон, предупредил же!

– Вы это о чем? – Офицер потер плечи. – А долго еще? Я бы тоже…

– Отставить, – отрезал Вахалий. – Терпи, уже скоро.

Скоро оказалось совсем не скорым – час, а то и больше. Бойцы сидели на палубе, ерзали, мысленно ругая несговорчивого Призрака. Всех объединяло одно желание – поскорее покинуть лодку. И только Женька сидел молча, таращился в туман за кормой. Лурайда замедлила ход, остановилась, чуть задрав нос. Люди, не дожидаясь команды, похватали оружие, рванули на берег, к высокой стене речной травы.

– Ну, кому сидим? – Вахалий зыркнул на Женьку.

– А что?

– Кранец в воду и приступай. Гадить все мастаки, а вот прибраться за собой…

– И где ты, дядя, кранец увидал? – солдат криво улыбнулся. – С каких пор покрышка от легковушки стала кранцем? Ну ты даешь…

– Ты мне зубы не заговаривай. Схватил тряпку и…

– Привет! – На борт взобралась девушка. – Что ж ты, дядюшка, над людьми измываешься? – зеленоглазая широко улыбнулась. – Ну здравствуй, отшельник.

– Настюха! – просиял Вахалий и обнял племянницу. – Вот, принимай пополнение. Доставил, как и велела. В целости и сохранности.

– Здрасте, – глупо улыбаясь, заговорил Женька. – А мы тут…

– Какой – здрасте? Хватай тряпку, хухушок… – Вахалий зыркнул на солдата. – Ты, племяшка, за этим хухушком приглядывай. Какой-то он не такой.

– Самый обыкновенный, – проворчал Женька.

– Тряпку бери, обыкновенный.

– Извини. – Девушка поправила ворот армейской куртки. – Торопимся.

– Жаль, – выдохнул Призрак. – Повезло тебе, хухушок. Ну да ничего. На обратном пути наверстаешь.

– Подумаешь! – Женька поплелся на нос лурайды. – Напугал ежа…

– Слыхала? – Вахалий пригладил усы. – Хухушок с характером. Слышь, Настена? Мне тут на первой заставе трижды крякнули. Что, неспокойно?

– Угу, – делая невинное лицо, ответила Настена. – Ну я пошла?

– Ступай с богом! – Призрак поцеловал племянницу в лоб и перекрестил. – Побереги себя. Если что случится… ну, сама знаешь.

– Да что со мной будет? – Настена спрыгнула на берег. – Спасибо за помощь.

– Эй! – окликнул Вахалий, на песок грохнулся кожаный мешок. – Орехи возьмите.

– Спасибо! – поблагодарила девушка и помахала рукой. – Пока, отшельник!

– Помогай вам бог. – Вахалий тяжело вздохнул. Двое бойцов схватили мешок и потащили. Поволокли как-то неуклюже, сутулясь и спотыкаясь. – Обмельчал народец, – заключил кормчий, шест уперся в податливый берег, и лурайда отчалила.

Далеко за полночь отряд вышел к окраине леса. Красная луна цеплялась за макушки деревьев, размыто, но надежно указывала направление. Люди выбирались из низины, молча и безропотно следовали за проводницей. Вездесущий туман стал грязно-розовым, и в этом подрагивающем, живом мареве проклюнулась бревенчатая избушка.

Подарок Призрака вымотал бойцов похуже, чем непролазные кусты, ямы и канавы с протухшей водой. Мало того, что он был неудобный и неподъемный. Теперь благодаря туману он стал скользким.