джинсах, немного растянутом светлом джемпере, взъерошенный и при этом собранный, сейчас как никогда был самим собой. В его случае фраза «внешность обманчива» работала с особенным вкусом. Да, по его лицу, по глазам читалась его сила. Да, подобные мне видели его глубину, боль и определенную потерянность. Но в светлом мире он выглядел как сумасшедший гений, каким-то образом умудрявшийся жить в социуме. Неизменно стильный, независимый, он приковывал к себе внимание. И при этом все время оставался в стороне. Невозможно было непосвященному понять, с кем приходится иметь дело. Его сила не была очевидна. Его власть не была демонстративна. Я не завидую тем, кому приходилось столкнуться с карателем в минуты гнева. Винсент самый невыносимый из всех членов Совета Тринадцати. Но и лучше него вряд ли кто-то сможет выполнить сложные задания.

— Нам нужна Анна. Но еще больше нам нужен тот, кто ее направляет.

— Это разные истории, Винсент.

— Но ты не будешь спорить с тем, что они практически в равной степени важны?

Я улыбнулся, показывая, что спорить не буду.

— К Анне можно подобраться четырьмя способами, — сосредоточенно начал объяснять Винсент. — Один я уже задействовал — остается ждать. Есть Эдуард Мун, сынок Самуэля Муна. Это одна из жертв Анны. Этот милый мальчик пытается сделать вид, что сам инициировал расставание, и уже забыл про существование мисс Креймер, но это, скорее, бравада. Рано или поздно Анна за ним вернется. И, если присматривать за Эдиком, мы ее поймаем.

— Уже «мы», — усмехнулся я.

Винсент пропустил это мимо ушей.

— Вторая возможность — Мина. Моя бывшая соседка. Текущая жертва. Анна на свой лад пытается сделать ее счастливой, подпитываясь ее вечными страхами. В общем и целом, они могли бы быть вместе долго и счастливо, если бы не ряд «но».

— Если бы это не была Анна.

— И это в том числе. Еще чай будешь?

Я кивнул, и Винсент поднялся с места, чтобы согреть уже подостывший чайник. Стандартная схема, старая, но исправно работающая до сих пор: нужен Незнакомец — ищи его жертв. И каратель хорошо знает жертв этой Незнакомки. Успел подружиться Эдуардом, достаточно узнать Мину и втереться к ней в доверие до того, как она попала под влияние новой хозяйки. Винсент хорошо понимает, что оба сейчас под ударом. Если Креймер почувствует опасность, она от шуток и веселья перейдет к делу, и начнет убивать. И тогда город может не выдержать, начнется цепная реакция, которую подчинить своей воле станет практически невозможно. Рядом с тем, кому все сходит с рук, теряют контроль и остальные. Один неугомонный Незнакомец еще куда ни шло, но сотни темных существ, у которых сорвало крышу — уже серьезная опасность. Нам и так приходится периодически приструнивать вампиров и темных эльфов. К счастью, пока не высших. Молодняк-середнячок.

— Если эти два канала закроются, у нас есть еще один, — с заговорщицким видом проговорил Винсент, подавая мне чай.

— Да? И какой же?

— Ты. Именно поэтому я говорю «мы».

— Я?! — я отставил чашку и посмотрел на карателя. Он был совершенно серьезен. Даже без издевки в глазах. Ни намека на шутку.

— Анна… она влюблена в тебя.

— Это не влюбленность.

Он поморщился, но ничего не сказал по поводу того, что я его прервал.

— Ее к тебе тянет. И безбашенности там хватит, чтобы прийти к тебе. Но ты бы мог прийти к ней сам. Честно говоря, Киллиан, я думаю, она в опасности. Если вспомнить о той силе, о которой я говорил, ее могут убрать.

— Винсент, ты ничего не перепутал? — спросил я. — Речь обо мне, а не о тебе. Я не планирую связываться с Незнакомкой.

— Ну что ты. Это крайний случай… если не получится найти ее через Мину и Эдика.

У него был совершенно невинный вид. Невинный и доброжелательный. Черт.

— Давай подытожим?

Он усмехнулся и откинулся в кресле, положив руки на подлокотники и не скрывая довольной улыбки человека, который точно знает, что нужно делать.

— Нам надо найти Анну. Нам надо защитить ее в случае чего. В конечном счете, к развоплощению она не приговорена.

— Пока что.

— Это неважно. И найти ее ты мне поможешь, ведь так?

— У меня нет выбора.

— Отлично. И… — он посерьезнел. — У меня есть к тебе просьба личного характера?

— Привести тебе вакханку? Думаю, в этом городе ты справишься самостоятельно.

Винсент помолчал мгновение, осмысливая услышанное. Видимо, мой пассаж сбил его с мысли.

— Нет. Черт. Эмили прилетает на Неделю Моды. Я не могу поехать за ней в Прагу. Ты сможешь ее забрать?

— А Амир что?

— Он как чумы боится Треверберга, — поморщился Каратель. — Вся надежда только на тебя.

Я улыбнулся.

— Хорошо.

— Спасибо.

* * *

Я вышел из резиденции с четким ощущением, что все прошедшее есть один большой спектакль. Только Винсент теперь выступает в качестве режиссера, и он прекрасно понимает, за какие ниточки дергать, чтобы получить то, что ему нужно. С другой стороны, его последняя просьба удивила. Мы так и не поговорили с Эмили после того, как я был вынужден уехать, вызванный Кэцуми.

Автомобиль послушно вывез меня на дорогу. Удалившись на безопасное расстояние, я взял телефон и набрал номер дочери Винсента. Эм ответила почти сразу.

— Привет, — несколько напряженно поздоровалась она.

— Почему я не знаю, что ты двадцать шестого утром прилетаешь из Парижа?

— Ой… Я забыла тебе сказать. Папа пригласил на…

— Неважно. Винсент попросил встретить тебя. И привезти на открытие Недели моды.

— Хорошо, — совсем стушевалась она. — Киллиан. Ты скоро приедешь?

— Да.

— Я тебя очень жду.

Анна

24 декабря

Треверберг

Анна с задумчивым видом стояла с ножницами у одного из розовых кустов, который избавляла от высохших листьев. На ее лице не отражалось ничего, кроме спокойного средоточия. Она любила розы. С детства любила розы. В доме ее родителей в Риме был большой розовый сад, разбила который ее мать, старший каратель Веста. Еще будучи человеком и потом, после обращения, Анна училась ухаживать за розами. Ей нравилось выводить новые сорта. Ей нравился тягучий аромат цветов, обволакивающий, магический. В нем было что-то настолько светлое и легкое, что она буквально жила в саду тогда.

Тогда…

1815 год, черной пропастью разделивший ее жизнь на «до» и «после». Анна слегка дрожащей рукой провела по лбу, выгоняя из памяти неотступно преследовавшие ее воспоминания. Иногда удавалось забыться в чьих-нибудь объятиях или во время охоты. Боль отступала, оставляя место лишь глухой ненависти и огромному, поглощающему все желанию отомстить. Сейчас она одна. Ее домик в