людей, — приказала она. — И проследите за тем, чтобы их страдания облегчили.

Несколько человек из ее отряда выехали вперед, чтобы выполнить приказ.

— Ваше величество…

— Сакритор, — перебила его Энни. — Эти люди являются моими поданными. Моими. А моих поданных нельзя задерживать, пытать или убивать без моего согласия. Что-то я не помню чтобы вы спрашивали моего разрешения.

— Ваше величество, как вам наверняка известно, я получал приказы из з’Ирбины и от Фратекса Призмо.

— З’Ирбина находится в Вителлио, — ответила она — А вы — в Хорнладе, принадлежащем империи Кротения, я ее правительница.

— Но всем известно, ваше величество, что священная Церковь стоит выше земных правителей.

— Только не в Кротении, — заявила она. — По повелению моего отца — и моему.

Сакритор опустил голову.

— Я служу Церкви, ваше величество.

— Для меня это не имеет ни малейшего значения. Вы обвиняетесь в измене, убийствах и применении пыток. Я буду судить вас завтра.

— Так же, как вы судили сакриторов Плинза, Нартвиса и Сейхама — спросил Хэрриот.

Она перевела на него взгляд, и внутри у него снова все похолодело, только на сей раз порыв ветра был совсем ледяным. В ней еще оставалось что-то от прежней девушки, но появилось нечто новое и очень опасное.

— А вы кто такой? — сурово спросила она.

— Сэр Роджер Хэрриот, — ответил он. — Рыцарь Церкви, я служу его светлости Супернирусу Абулло.

— Понятно. Вас послали сюда из з’Ирбины, чтобы вы приняли участие в этом зверстве?

— Нет, ваше величество, — ответил он. — У меня здесь совсем другое дело.

— И какое же?

— Я и сорок девять Рыцарей Церкви призваны помочь его величеству Роберту поддерживать мир в стране.

— Да, я вспомнила, — сказала Энни. — Мы пытались понять, что с вами случилось.

— Мы получили известие, что в Эслене произошли перемены.

— Вот именно, произошли, — заявила Энни. — Узурпатор бежал, и я заняла трон, который оставил мне мой отец — Мимолетная улыбка коснулась ее губ. — Вы полагали, что вам здесь окажут не слишком теплый прием?

— Такая мысль приходила в голову моему господину.

— Значит, ваши спутники вернулись в з’Ирбину?

— Нет, ваше величество. Мы ждали.

— Чего вы ждали?

— Вас.

Она удивленно приподняла брови, но ничего не сказала.

— Вы очень необычная королева, — продолжал Хэрриот. — Вы лично возглавили вторжение в замок Эслен. Получив корону, вы организовали серию походов в разные части страны, чтобы вмешаться в ресакаратум. Мы посчитали, что, учитывая то, как вы действуете, наш друг Прейкам станет для вас хорошей приманкой.

— Ну, тут вы не ошиблись, — проговорила Энни. — Значит, это ловушка.

— Да, ваше величество. Я прошу вас сдаться мне, и обещаю, что вам не причинят никакого вреда.

— Пока не выдвинут обвинение в колдовстве, вы хотите сказать?

— Об этом я не уполномочен говорить.

Прейкам начал немного приходить в себя.

— Значит, вы говорили совершенно серьезно, сэр Хэрриот! Святые нас не оставили. Сорок девять рыцарей…

—… и у каждого по десять воинов в полном вооружении, — закончил за него Хэрриот.

— Получается… — Губы Прейкама начали безмолвно шевелиться. — Пятьсот.

— Да, — подтвердил Хэрриот.

— Как удачно, что я прихватила с собой две тысячи воинов, — улыбнувшись, заявила Энни.

Хэрриот почувствовал, как сердце замерло у него в груди.

— Ваше величество?

— Это действительно ловушка, сэр Хэрриот, — проговори она, и в ее глазах появилось жесткое выражение.

Она потянулась к нему и положила ему на лоб ладонь.

Он почувствовал, что все кости в его теле неожиданно стал тяжелыми и горячими, и упал на колени, но она не убрала руки. Его кожу жгло огнем, казалось, что легкие наполнились жужжащими мухами. А в голове…

Он увидел отряд святого Абулло в лагере, в ожидании наступления утра, некоторые воины спали, другие стояли на постах. У него возникло ощущение, будто он один из этих стражей, так же погруженный в такую же черную апатию. Он равнодушно наблюдал за тем, как легкие, проворные тени проскользнули в лагерь и принялись быстро и уверенно резать глотки спящим и бодрствующим солдатам. Кто-то из них проснулся и попытался оказать сопротивление, но довольно скоро все пятьсот воинов были мертвы. Глаза, устав наблюдать за происходящим, затуманились, он почувствовал, как его куда-то тащат, словно его тело подхватил стремительный поток, и закричал…

Он пришел в себя в лучах утреннего солнца и попытался отдышаться, глядя на тела, висящие на ветвях деревьев. Он обмочился.

Хэрриот взглянул на королеву, и ее широкая улыбка превратилась в жуткий оскал.

— А теперь поговорим о вашей сдаче нам, — сказала она.

Хэрриот призвал на помощь остатки своей воли.

— Вы понимаете, что вы сделали? — задыхаясь, спросил он. — Теперь на вашу голову падет страшный гнев Церкви. Начнется священная война.

— Пусть з’Ирбина приходит к нам, — ответила она. — Я уже достаточно насмотрелась на их дела. Пусть приходят и получают по заслугам.

Хэрриот заставил себя дышать спокойнее и почувствовал, как лихорадка отступает.

— Смелые слова, — сказал он. — А как насчет флота Ханзы?

— Как вам наверняка известно, он и так стоит у наших берегов, — ответила Энни.

— И вы действительно думаете, что сможете сражаться одновременно с Ханзой и священной Церковью?

Она обожгла его взглядом, заставив содрогнуться. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не съежиться от ужаса.

— А вы что думаете? — тихо спросила она.

«Я думаю, что ты не в своем уме», — безмолвно ответил он, но не смог произнести этих слов вслух.

Она кивнула, словно услышала его ответ.

— Я собираюсь позволить вам вернуться в з’Ирбину, — проговорила она. — Чтобы вы доложили, что здесь сделано и сказано. И позвольте мне прибавить вот еще что: с этого момента все слуги Церкви в з’Ирбине должны либо отказаться от присяги этому насквозь прогнившему учреждению, либо покинуть нашу страну в течение одной девятидневки. Когда этот срок истечет, любой служитель Церкви вне зависимости от занимаемого положения может быть арестован, заключен в тюрьму и подвергнут суду по обвинению в измене империи. Я достаточно ясно выражаюсь, и вы сможете повторить мои слова, сэр Роджер?

— Очень ясно, ваше величество, — прохрипел он.

— Хорошо. А теперь ступайте.