спальне или в кабинете, – но разве смысл ночевок у друзей не в том, чтобы до рассвета болтать под одеялом и грызть чипсы, пока на заднем плане бормочет дурацкая романтическая комедия?

Потом Джульетта знакомит меня с бабушкой – ее зовут Дороти. Невысокая, как и Джульетта, она выглядит моложе своих лет (хотя я толком не знаю, сколько ей). Длинные волосы выкрашены в песочно-желтый цвет. Она сидит в дизайнерских сапогах за кухонным столом, печатая что-то на ноутбуке. На кончике носа поблескивают очки.

– Здравствуй, – тепло улыбается она. – Ты, верно, Ангел.

– Ага! Здравствуйте!

Ладно, соглашусь: когда люди называют меня Ангелом в реальной жизни, это странно.

– Волнуешься из-за концерта? – спрашивает Дороти.

– Еще как!

– Да уж надо думать. – Дороти закрывает ноутбук и встает. – Что ж, постараюсь не путаться у вас под ногами. Уверена, вам с Джу о многом нужно поговорить!

Я заверяю Дороти, что она ни в коем случае нам не помешает, но она все равно уходит, и я чувствую себя немного виноватой. Никогда не умела вести себя с бабушками и дедушками: мои-то либо умерли, либо живут очень далеко. Об этом я тоже стараюсь не распространяться.

– Итак! – восклицаю я, потирая руки. – Что у нас есть из провизии?

Джульетта откидывает волосы назад и упирает ладони в кухонный стол.

– К такому жизнь тебя не готовила, – говорит она, загадочно вскидывая бровь.

После чего показывает мне запасы на неделю – в основном это пицца и газировка J2O всевозможных вкусов. Затем она спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь прямо сейчас, и я выбираю классическую «Апельсин и маракуйя». Ненавижу, когда во время разговора руки ничем не заняты. Куда прикажете их девать?

А потом Джульетта ни с того ни с сего выдает:

– Если выйдем в районе шести, как раз успеем добраться вовремя.

Я сосредоточенно ковыряю этикетку на бутылке и не сразу понимаю, о чем она.

– Погоди, мы куда-то поедем?

Джульетта застывает – между нами целый остров кухонного стола.

– Нам нужно встретить… Стой, неужели я тебе не сказала?

Я выразительно пожимаю плечами.

– Мой друг Мак тоже приезжает, – говорит она. – Он будет жить здесь и пойдет с нами на «Ковчег».

Я немедленно начинаю паниковать.

Что еще за Мак? Джульетта прежде о нем не упоминала. А я не горю желанием тусоваться с человеком, которого вижу впервые в жизни. Я вообще не планировала с кем-то знакомиться на этой неделе – подразумевалось, что поездка в Лондон будет целиком посвящена Джульетте и «Ковчегу». Заводить друзей сложно, а подружиться с Маком будет еще сложнее: он меня знать не знает, и вряд ли его обрадует моя чрезмерная разговорчивость и безграничная любовь к подростковой группе. Откуда он вообще взялся, этот Мак?

– Неужели я правда тебя не предупредила? – спрашивает Джульетта, нервно приглаживая волосы. Она явно чувствует себя не в своей тарелке.

– Нет… – отвечаю я. Возможно, чуть резче, чем хотела. Ладно. Успокойся. Все в порядке. Подумаешь, какой-то Мак. – Но ничего страшного! Чем больше народу, тем лучше. Я легко схожусь с людьми.

Джульетта закрывает лицо руками.

– Боже, прости, пожалуйста. Я была уверена, что все тебе рассказала. Клянусь, он очень милый. Мы с ним каждый день болтаем на тамблере.

– Ага! – жизнерадостно киваю я, хотя на самом деле такой поворот меня совсем не радует. И у меня прямо зудит сказать об этом Джульетте. Знай я заранее, что придется неделю общаться с каким-то парнем, которого я в глаза не видела, я бы, скорее всего, не приехала. Но я провела тут всего десять минут и боюсь, что, если все выложу, нам обеим станет неловко.

Ничего не поделаешь, придется врать. Уж неделю я как-нибудь продержусь. Будем надеяться, Господь меня простит. Он знает, что я должна быть здесь. Ради «Ковчега».

– Значит, мы выйдем в шесть, вернемся к пицце, посмотрим фильм, а в два часа начнется награждение, да? – с преувеличенной бодростью говорю я, хотя слова вязнут на языке.

На часах семнадцать минут шестого. Сегодня ночью мы ляжем поздно – в два часа по местному времени стартует премия West Coast Music Awards. И наши мальчики – «Ковчег» – будут там выступать. Это их первое выступление на американской церемонии награждения.

– Да, – решительно кивает Джульетта. Я вот тоже недавно кивала, только на уме у меня было совсем иное.

Я начинаю нервно ходить по кухне, а Джульетта достает телефон.

– Мальчики приехали в отель! – восклицает она, глядя на экран.

Скорее всего, заглянула к ним в твиттер. @ArkUpdates – наш главный источник информации. Поверить не могу, что не проверяла его целый час.

– Фотографии есть?

– Только смазанные, как они выходят из машины.

Я заглядываю ей через плечо, чтобы получше рассмотреть фото. Вот они. Наши мальчики. «Ковчег». Нечеткие пиксельные мазки, наполовину скрытые могучими телохранителями в темных костюмах. Роуэн впереди, Джимми второй, Листер замыкающий. Они будто связаны. Как «Битлз» на Эбби-роуд или дошколята на прогулке в парке.

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

– Просыпайся, Джим-Джем. – Роуэн слегка пинает меня в лодыжку. Мы в полном составе едем в одной машине, что для разнообразия приятно. Обычно на всякие церемонии награждения нас доставляют по отдельности, и мне приходится сидеть с телохранителем, который буравит меня взглядом, будто я – карточка с редким покемоном.

– Я не сплю, – отзываюсь я.

– А вот и спишь, – настаивает Роуэн и шевелит пальцами над головой. – Ты не с нами.

Роуэн Омонди сидит напротив меня в задней части нашего «Хаммера». Выглядит отпадно, впрочем, как и всегда. Волосы завиты – с этой прической он ходит последнюю пару месяцев, – глаза скрыты за линзами новых очков-«авиаторов». Красный костюм с белыми и золотыми цветами буквально пылает на фоне темной кожи. На ногах – ботинки от Кристиана Лабутена.

Роуэн сцепляет пальцы на колене, отчего его кольца не слишком мелодично звякают.

– Эй, мы же не в первый раз в таком участвуем. А я прямо слышу, как у тебя мысли в голове стрекочут. – Он стучит пальцем по виску и выжидательно на меня смотрит.

Мысли в голове стрекочут. Вот за это я и люблю Роуэна. Он произносит слова так, будто сам их придумал. Наверное, поэтому именно он пишет для нас тексты.

– Волнуюсь, – отвечаю я. – Я просто волнуюсь.

– Почему? – не унимается Роуэн.

Я смеюсь и качаю головой.

– Ты ведь знаешь, это так не работает. Мы уже проходили.

– Да, но у всего есть причина и следствие.

– Волнение – это и причина, и следствие. Как двусторонний скотч.

– О.

Роуэн не в первый