– Постой-ка. Ты говоришь о Югославии. И мне это не нравится.

– Дослушай. В бывшей Югославии эта модель, когда вместо или вместе с военными в регион входят и полицейские, и, пока военные обеспечивают безопасность, полицейские обеспечивают правопорядок, так вот, эта модель сработала. Сейчас есть подобный проект в рамках международных инициатив Евросоюза. Только на сей раз все немного проще – мы должны навести порядок в стране до того, как там началась полномасштабная война.

– Украина, – догадался я.

– Именно. Это самая коррумпированная страна на Европейском континенте. Уровень коррупции там намного превышает пятьдесят процентов, то есть вероятность столкнуться с нечестным человеком намного выше, чем с честным. Наши и украинские исследования показали, что украинской полиции доверяет менее пяти процентов населения. При таком уровне доверия работать нельзя. Мы не можем ни выделять деньги Украине, ни оказывать другое содействие, пока они не разберутся с этим, а они не могут разобраться, и время уходит. Поэтому в ЕС было принято решение направить в Украину группы полицейских из стран ЕС с двойной миссией. Обучение местных полицейских и непосредственно полицейская работа. В Украине создается своя патрульная полиция, но если их будут учить те самые, полностью потерявшие доверие полицейские, то ничего не изменится…

Украина…

Кровавая рана на теле Европы. Кровавые раны в душах людей, которые действительно считали их братьями…

Знаете, что больше всего потрясло меня? Один ролик по событиям в Одессе 2 мая. Прямо перед самым пожаром в Доме профсоюзов. Брали интервью у какого-то пацана – на вид не бандит, не правосек, обычный пацан. И он сказал, что не надо к нам лезть на Украину, а если вы пришли и устраиваете тут митинги, то придется все здесь сжечь.

После чего он ринулся из поля зрения камеры к Дому профсоюзов.

Жечь.

Я не идеалист, нельзя сказать, что я идеалист. Каждый народ должен защищать свою страну, ее территориальную целостность и неприкосновенность, как может и как умеет. Дело в другом. В том, как обыденно этот пацан – не бандит, не отморозок, обычный пацан, – как обыденно он сказал, что надо сжечь людей. И сжег. Его никто не учил жечь людей. Он даже вряд ли считал себя жестоким человеком до этого дня. Но он сжег. Несколько десятков человек. Заживо. А на следующий день десятки, если не сотни тысяч блогеров хихикали, глумились, поздравляли друг друга с массовым убийством. И это было едва ли не страшнее того, что произошло в Одессе. И за год ничего не изменилось. Того, кто убил журналиста Бузину, вынесли из следственного изолятора на руках и качали. Реакция на Одессу не была случайной. Она была ожидаемой.

За двадцать три года до этого Украина на референдуме высказалась за свою независимость. И тогда многое зависело даже не от Горбачева – господи, что вообще зависело от этого человека, – а от русского народа. От Советской армии и ее офицеров. Зависело – бросить на Киев войска или отпустить с миром. Ведь могла в той же Москве прийти к власти хунта, и кровавая хунта.

Но нет. Отпустили. Сказали – идите с Богом. И даже не потребовали назад Крым, хотя Крым всегда по праву принадлежал России. И не потребовали отдать русскоязычные области. Решили расходиться «как есть». Не бороться за единую страну.

Но двадцать три года спустя это все равно привело к войне между двумя народами. Русским и украинским. Потому что в обеих странах сменилось поколение. В одной стране вот такие вот очкарики решили, что ради сохранения Одессы украинским городом можно сжечь несколько десятков человек. В другой стране новое поколение уже не помнило то, как деды вместе брали Берлин. Ему было плевать и на это, и на триста лет совместного существования в единой стране. Зато они хорошо слышали доносящееся из Киева «москалей на ножи». И в отличие от отцов и от дедов, чувствовавших необходимость уживаться, они не намерены были терпеть…

Вопрос – кто и когда был прав? Кто и в чем оказался прав? Мы, советские люди, которые не стали спасать свою страну ценой сожженных заживо людей и разбомбленных городов, отказавшиеся от решения болезненных, но назревших вопросов и в конечном итоге все равно получившие войну и вражду, но уже в следующем поколении? Или вот эти вот украинские лыцари, ради спасения страны жгущие и убивающие, но при этом загнавшие страну в кровавый тупик и заложившие традиции ненависти и вражды на многие поколения вперед. Ведь неужели кто-то думает, что если даже удастся раздавить Донбасс военной силой, то после этого наступит прощение и мир? Понятное дело, что никто никого не простит в любом случае, и при первой же возможности вражда вспыхнет вновь. Армяне и азербайджанцы ненавидят друг друга вот уже четверть века, и четверть века на линии противостояния в Карабахе льется кровь и гибнут люди. И нет ни малейшей гарантии того, что этот конфликт в будущем снова не обернется полномасштабной войной двух стран на уничтожение. Точно так же ненавидят друг друга некогда жители одной страны – индусы и пакистанцы. Видимо, точно так же и мы, русские и украинцы, обречены ненавидеть.

Мы обречены на ненависть. Она – не наше достоинство. Наше наказание. Наш грех. Наш стыд…

– Ты кое в чем ошибаешься.

– …

– В Украине будет не проще, чем в Косове и бывшей Югославии. Там все будет намного сложнее…

– Внимание всем! Внимание на меня!

Полицейского инструктора, который отвечает за нашу «подготовку» и ведет брифинг, зовут Артур Скачинский, он польский полицейский инспектор, бывший боец спецподразделения по борьбе с терроризмом. Он один из пяти бывших полицейских инспекторов, которые переведены на работу в центр и курируют украинские группы. Согласно протоколу, мы проходим обучение вместе с нашими украинскими курсантами, курс обучения активным действиям очень короткий – всего месяц. После чего мы – уже отработанными и спаянными группами – выезжаем к месту службы и там приступаем к борьбе с преступностью. Наша задача как инспекторов международной миссии, нанятых в рамках программы помощи ЕС – Украина, – уже в процессе работы на месте передать знания украинским полицейским, большая часть которых не имеет вообще никакого опыта полицейской работы, и одновременно с этим проконтролировать их на предмет коррупции и всего прочего. Через год мы должны оставить на месте (конкретно в Одессе) уже готовые полицейские подразделения, способные минимально выполнять полицейские функции на европейском уровне. В дальнейшем, как только самая острая потребность в новой полиции будет снята, они будут ездить в Европу уже на продвинутые программы полицейской подготовки – по криминалистике, психологии и так далее. А возвращаясь, будут учить своих коллег, передавая полученный в Европе опыт. Таким образом, через три-четыре года Украина будет иметь в Одессе совершенно новую полицию из совершенно новых, не связанных с прогнившей и коррумпированной милицейской системой людей. Наша группа и четыре другие такие же – первые ласточки этой программы. Киев, Львов, Днепропетровск, Мариуполь, Одесса. Почему-то нет Харькова. Первые пять городов, в которых будет внедряться программа.