Оставались, таким образом, только два правдоподобных решения задачи: чудовище было либо огромным животным, либо подводным кораблем с необычайно сильным двигателем.

Это последнее предположение, в конечном счете самое правдоподобное, рассеялось впрах после следствия, произведенного в обоих полушариях.

Невозможно было предположить, что этот подводный корабль принадлежит частному лицу: его надо было где-то построить, а строительство такого гиганта не могло не привлечь к себе внимания.

Только какое-нибудь государство в состоянии было создать механизм, обладающий столь страшной разрушительной силой. В наши печальные времена, когда человечество изощряется в изобретении все новых и новых смертоносных орудий, легко допустить, что какое-нибудь государство, втайне от всех остальных, соорудило и испытывало на практике такой боевой корабль.

Но гипотеза о военном корабле рухнула, потому что все правительства, одно за другим, заявили о своей непричастности к этому делу. Так как чудовище угрожало международным трансокеанским сообщениям, не приходилось сомневаться в правдивости сообщений правительств. Кроме того, если частному лицу трудно сохранить втайне сооружение громадного подводного корабля, то государству, за каждым шагом которого ревниво следят соперничающие страны, это и подавно невозможно.

Таким образом, после того как были наведены справки в Англии, Франции, России, Германии, Италии, Америке и даже в Турции, предположение о подводной лодке окончательно отпало.

На поверхность воды, несмотря на насмешки бульварной прессы, снова всплыло огромное животное, и возбужденное воображение стало рождать одну за другой самые фантастические гипотезы.

В Нью-Йорке многие просили меня высказать свои соображения по волнующему всех вопросу. Незадолго до отъезда из Франции я выпустил в свет двухтомный труд, озаглавленный «Тайны морского дна». Эта книга, встретившая хороший прием научном мире, утверждала мое право на звание специалиста этой сравнительно мало изученной отрасли естественной истории.

Меня стали настойчиво приглашать высказаться. Я уклонялся под разными предлогами, но, припертый к стене неумолимыми репортерами «Нью-Йоркского вестника», вынужден был, наконец, дать обещание поделиться с читателями этой газеты своими мыслями по вопросу о странных происшествиях в океане.

И вот 30 апреля в газете появилась обстоятельная статья профессора Пьера Аронакса, в которой всесторонне освещался опрос о чудовище и давалась научная оценка всем известным фактам.

Привожу выдержку из этой статьи.

«Итак, — писал я, разобрав одну за другой все выдвинутые гипотезы, — за неимением другого выдерживающего критику предположения, нам приходится допустить, что чудовище не что иное, как морское животное, наделенное огромной силой.

Жизнь больших глубин океана нам совершенно неизвестна. Никакой зонд их еще не достигал. Что происходит в этих бездонных пропастях? Какие существа живут, какие существа могут жить на глубине двенадцати-пятнадцати тысяч метров под поверхностью моря?[11]Какое строение должно быть у этих существ? Об этом трудно даже высказывать предположения.

Решение стоящей перед нами задачи может быть двояким: ибо нам известны все населяющие землю существа, либо только некоторая часть их.

Если мы знаем не все существа, обитающие на нашей планете, если природа хранит еще от нас тайны, нет никаких оснований не допускать существования рыб или морских млекопитающих неизвестных нам видов или даже родов, с особой, „глубинной“ конституцией; такие существа могут жить в недоступных исследованию наддонных слоях океанов и в силу каких-то неизвестных пертурбаций или без всякой причины время от времени всплывать на поверхность вод.

Если, напротив, мы знаем все виды животных существ тогда нужно искать занимающее нас чудовище в ряду уже классифицированных морских животных. В этом случае я склонен был бы допустить существование гигантского нарвала[12].

Обыкновенный нарвал часто достигает тридцати футов длину. Упятерите, удесятерите эту длину, наделите это животное силой, соответствующей его величине, пропорционально усильте его бивень — и вы получите разгадку волнующей тайны. Это животное приобретет размеры, указанные офицерами „Ханаана“, бивень, который может сделать пробоину такой же формы, как и в корпусе „Шотландии“, и силу, достаточную для того, чтобы пустить ко дну океанский пароход.

В самом деле, нарвал вооружен своеобразным костяным бивнем, или алебардой, как говорят некоторые натуралисты. Эта алебарда обладает твердостью стали. Такие алебарды не однократно находили в теле китов, которых нарвалы почти всегда побеждают в борьбе; такие алебарды с трудом извлекали из корпусов деревянных кораблей, которые они протыкал насквозь — от борта до борта.

Музей парижского медицинского факультета располагает алебардой длиной в два с четвертью метра; у основания толщина ее достигает сорока восьми сантиметров.

Итак, представим себе нарвала в десять раз больше, чем обыкновенный, с гигантской алебардой, или бивнем, наделим его способностью перемещаться со скоростью двадцати морских миль в час, перемножим его массу на скорость — и вас не удивит, если столкновение с ним повлечет за собою катастрофу для любого судна!

В заключение скажу: пока не поступят более подробные сведения, я буду считать это чудовище гигантским нарвалом вооруженным не простой алебардой, а настоящим тараном, как броненосный фрегат, и наделенным не меньшей, чем у фрегата, массой и силой!

Так и только так можно объяснить этот феномен в том случае… если он действительно существует. А это еще нуждается в проверке».

Эта последняя фраза была продиктована трусостью: мне хотелось сохранить свое достоинство ученого и не дать повода для насмешек американцам, которые любят и умеют посмеяться. Я приготовил себе, таким образом, лазейку, но в глубине души не сомневался в существовании чудовища.

Моя статья вызвала горячие отклики и получила широкую известность. Она даже собрала некоторое число сторонников. Предложенное в ней решение загадки давало обильную пищу воображению. Люди любят помечтать о сверхъестественном. Море же как раз является той единственной средой, где действительно существуют условия для развития гигантских существ, по сравнению с которыми земные великаны — слоны и носороги — просто пигмеи. В морской воде живут самые крупные представители млекопитающих, как, например, киты. Почему же не допустить, что там же водятся гигантские моллюски, страшные ракообразные — омары длиной в сто метров или крабы, весящие по двести тонн? В прежние геологические эпохи четвероногие, четверорукие, птицы и пресмыкающиеся достигали колоссальных размеров, и только через десятки, сотни тысячелетий они уменьшились до современных размеров. Но почему бы в море, состав которого во все времена оставался неизменным, в то время как земная кора беспрерывно видоизменяется, не могли сохраниться представители животного мира отдаленнейших геологических эпох? Почему бы морю не сохранить в своих тайниках последние разновидности этих гигантских первозданных существ, продолжительность жизни которых измеряется не годами, а веками или тысячелетиями?