После подошла к раковине, чтобы вымыть руки, — конверт к тому времени перекочевал в наплечную сумку, — и мельком глянула на себя.

Вопреки досужим сплетням, в Карательной инспекции работают вовсе не дочери гоблинов. Вот и я миловидная брюнетка с косой — мещанская привычка. Иногда собираю волосы в «хвост», но на работе предпочитаю плетение. Оно функционально: шею не щекочет и всегда можно на затылке шпильками заколоть.

Глаза… Нет, не зелёные, а серые, ничем не примечательные.

Остальное — в рамках стандартов, только бёдра пышноваты. Я не худышка, так что приходится следить за тем, что ешь. Раньше женские журналы выписывала, высчитывала содержание жиров в съеденных продуктах, но потом махнула рукой: природу не переделаешь. Гарет, к примеру, меня аппетитной считает. Не худая и не толстушка — самое то, по его мнению.

С трудом оторвав взгляд от зеркала — женщину могила исправит, прошла в Отдел, дабы среди жужжания рабочих будней разобрать бумаги и посмотреть, кого же мне на этот раз послала судьба.

Привычным движением разрезала плотную бумагу и извлекла сложенный пополам лист — первый в череде себе подобных. На нём чёткий писарский почерк заполнил графы анкеты на розыск.

Невольно открыла и закрыла рот, подумав, что сопровождающие точно лишними не будут. Чёрный маг, кровавые ритуалы, алтари, убийства, пропавшие девочки от десяти до шестнадцати лет и прочее, и прочее.

Ни портативная голограмма, ни изобразительная магическая карточка не прилагалась, значит, никто этого мага не видел. Прогресс в Амбростене шагнул далеко, даже по свидетельским показаниям, без предъявления тела, можно создать трёхмерный образ, называемый голограммой. Она делалась цветной и иногда настолько реальной, что казалось, перед тобой живой человек.

Ещё раз вгляделась в анкету — хотя бы имя у этого неуловимого мага есть? Увы и ах, в графе стоял прочерк.

Мягко говоря, серьёзно, и отказаться нельзя.

Я впервые испугалась: раньше не приходилось искать тех, кто запросто мог убить. Противопоставить-то ему нечего, чёрный маг запросто всю хилую защиту обезвредит. Вляпалась по уши!

Оптимизм вернула сумма премии на обороте листа. За такие деньги можно рискнуть.

С бумагами управилась за час, даже выкинула яблоко, чтобы не плодить в Отделе насекомых, и радостно выпорхнула на улицу.

Весна в Вертавейне — изумительное время года, когда над дорогами ещё не клубится пыль, а зной не мешает дышать.

Здание Карательной инспекции, так же как и дом с моей квартирой, стояло на набережной, только на другой стороне и севернее. Всегда можно было растворить окно и впустить в комнату речную свежесть. Но, увы, когда вода цвела, приходилось сидеть в духоте.

На работе мне, правда, от всех благ досталась только форточка, в которую иногда задувал ветерок. Огромное окно, выходившее на оживлённую улицу, мало кто решался открывать: шум мешал сосредоточиться, а пекло никуда не девалось.

Отделу по работе с магией не повезло с помещением, и спасительная набережная досталась иным счастливцам. Зато осенью мы злорадствовали: ветер не бился в окна, а дождь не так яростно хлестал по стёклам.

У входа в Инспекцию курило несколько сотрудников. Пагубная для здоровья привычка не поощрялась начальством, но искоренить её не получалось. Проводив меня завистливыми взглядами, они дружно взглянула на часы Мэрии, хорошо видные в просвете между домами, — два часа дня.

Что поделаешь, у всех разная работа. Сомневаюсь, чтобы они со мной поменялись, недаром в Отдел набирали людей по объявлению.

Перед походом в магазин надлежало зайти в полицейский участок, чтобы написать заявку на сопровождение. Завтра с утра загляну снова и обговорю со старшим инспектором детали, заодно узнаю, сколько телохранителей дадут.

Посторонилась, пропуская паромобиль.

Всегда мечтала о самодвижущейся повозке, даже такой громоздкой. Существовали и другие, более лёгкие и быстрые огнемобили, но стоили они столько, сколько не заработаю за всю свою жизнь. Они для хассаби, чтобы унять свою страсть к скорости.

О том, сколько молодых людей и девушек разбивалось, не справившись с управлением огнемобиля, умалчивали, хотя догадываюсь, немало. Чтобы водить такую штуку, нужны права и первичные знания магии, иначе не сможешь завести огнемобиль и корректировать его ход. Паромобили в этом отношении проще: выучился водить, получил права и вперёд.

Да, проходит век гужевого транспорта, остаётся он только в деревнях и на окраинах: даже товары для магазинов со станции грузовые паромобили возят. Через пару десятилетий, наверное, и они отомрут, останутся только огнемобили. Работая на магическом двигателе, они практически не ломаются, если только сам не разобьёшь. Помнится, в детстве казалось, что под капотом у них огненные духи. Выяснилось — сгустки пламени и молний, заключённые в прозрачную оболочку вроде мыльного пузыря. Повредишь такую — никакой мастер красоты не поможет.

Полицейский участок располагался на соседнем перекрёстке, в неказистом сером здании, полинявшем от дождей. От Инспекции — пять минут ходу.

Толкнув дверь, прошла мимо стойки дежурного и направилась к служебным помещениям. При попытке остановить предъявила документы.

Пора, пора бы всех сотрудников Отдела по работе с магией в лицо знать! Или в полиции «текучка» большая?

Старший инспектор хмуро глянул на меня поверх кипы бумаг и пробурчал:

— Опять?

Кивнула, ловко выудила нужный бланк и, сверяясь с документами, оформила заявку. Инспектор бегло глянул на неё и засунул под пресс-папье.

Всё, на этом моя миссия в участке закончилась, и я с чистой совестью отправилась тратить заработанное.

Начала с того, что купила у разносчика газету, и завернула в бакалейную лавку. Вышла оттуда уже с пакетами и направилась к дому: зеленщика, мясника и галантерейных магазинов в этом квадранте нет, нужно прогуляться к жилым кварталам. Пока же вокруг тянулись одни присутственные места. Единственный, кто держал здесь магазинчик, — бакалейщик, благо от покупателей нет отбоя: служебных столовых не предусмотрено, приходится либо питаться в трактире, либо покупать что-то и жевать за чашкой чая, благо кипятка в Инспекции навалом.

Женское сердце вдоволь натешилось в мире баночек, флакончиков и чулок. Последние тоже купила: рвутся быстро, а щеголять голыми пятками при моё доходе стыдно. Это не жалкие шесть дархов три рхета в Общественной школе, а полноценный ршан и два дарха. Прибавьте к этому премию за каждое успешно выполненное поручение и получите три, а то и четыре ршана в месяц. Родителям подобная сумма и не снилась. К слову, устраивалась я работать за десять дархов.

Сгибаясь под тяжестью пакетов — жадность убила лошадь, о чём не устаёт напоминать амбростенская пословица, — добралась, наконец, до дома. Кое-как взобралась на третий этаж — всего в доме их пять, — сняла охранные чары и открыла ключом дверь.