– А ты, Андрюшка, похоже, на победу настроился, возгордился, что заказ лучше признанных мастеров исполнишь? Негоже это! Гордыня – грех!

– Почему сразу гордыня? Просто хочу, чтобы храм наш был самым лучшим в округе, людей порадовать хочу. С тех пор, как барыня объявила, что храм новый в селе строить надумала да мастеров позвала, ни о чём другом думать не могу. Хочу, чтобы мои иконы в центре храма висели. Представляешь, я уже основу подготовил и рисунок углём «знаменил», не по прориси, сам. Игнатьичу показал, он не ругал ничуть, одобрил. Даже свои белила дал. У него московские, барыня подарила, и вохру он мне отдал, у меня её чуть оставалось. Но не получается санкирь, тон для ликов не идёт, хоть плачь. Нет зелени настоящей.

– Что-то не верю я тебе. Говори правду, а иначе не дождёшься от меня ответа.

– А ты поможешь? Знаешь, где краску нужную найти? Скажу правду, но только ты – никому. Видел падчерицу нашей барыни, Оленьку? Ох, хороша! И такая добрая, ласковая, никого без помощи не оставит. А поёт как! Как думаешь, если мои иконы лучшими признают, обратит на меня внимание?

– Ишь, вознёсся куда! Не по чину. Как бы не лететь вниз да голову не разбить! Что возомнил: оне баре, а ты кто?

– А барин сам из простых, все про это знают. И мне дорога не заказана. Вот стану знаменитым…

– Не о том думаешь, братец. Ничего у тебя в этом разе не получится. Смири гордыню. Думай о том, что творишь. – Старик говорил сурово, но жалкий вид молодого смутил пыл монаха. – Ладно, помогу. Но не твоему зазнайству, а храму. Вдруг создашь красоту необыкновенную. Ты толковый, с Божьей помощью получится.

И рассказал старик молодому иконописцу, где найти то, из чего краска может получиться, хоть зелёная, хоть ещё какая. Камень есть неподалёку от селенья, откуда к царскому столу стерлядь да другие яства от века поставлялись, и где барыня, жена известного на всю Россию промышленника, храм заложила на крутом берегу полноводной Камы. Чудо-камень, по-другому не скажешь. Издавна повелось, что умелые мастера-иконописцы приспособились растирать подземную находку в пыль и, смешивая с различными добавками, создавать чудесную краску, которая не выцветает, не меняется от времени, а рисунок словно полируется, покрывается защитной плёнкой. Лучше всего из камня, конечно, зелёная краска получалась: сам-то камень от природы – как трава весной. А если обжечь порошок, прокалить, а того лучше смешать со щёлочью, цинком, всю палитру получишь до самого тонкого сиренево-фиолетового свечения. Называли этот камень меж собой мастера «зелёной землёй», но не суть, как назвать, главное, какой он.

– Ты смотри, он на вид глинистый, жирный, не ошибёшься.

– Где камень найти? – обрадовался парень.

– Иди к пещере в горе, откуда по ночам слышится звон колокольный. Там рядом растут берёзы. Искать будешь под той, у которой ствол до листьев зазеленел. Но смотри, паря, у пещеры нельзя оставаться допоздна. Чудь подземная не любит, когда её покой нарушают. Может и наказать.

Да, с чудью осторожно надо себя вести, это иконописец с детства знал. Много о подземных жителях разговоров было в селе, что только ни болтали. Будто ушёл дивный народец, взрослые мужики в котором не выше наших подростков, с той земли, где сейчас русские поселения вольно раскинулись, давным-давно. Зачем? Почему? Неведомо. И не просто ушёл, а унёс с собой богатства несметные, за века трудолюбия накопленные. Говаривали, что есть у чуди, кроме золота и камней, умения колдовские. Маленький народ без труда мог взглядом холмы передвигать, предметы тяжёлые с сопки на сопку перекидывать. Да что говорить? Если какой чудин захочет, так любого селянина заколдует и за собой уведёт, как на привязи. Но и добра от чуди верхнему народу тоже перепадало не раз: не всем, конечно, а лишь тем, кто душой чист и сердцем добр. Рассказывали, что выходили старики-недоростки на поверхность перед большими бедами и чистых душой предупреждали об опасностях. Да и клады тому, кто бедствовал, показывали, не скупились.

Алчных же да злых наказывали по справедливости. Начнёт такой жадный да бессовестный к богатствам подземным дорогу торить, напустят на него пещерные жители медведя или обернутся сами всадниками на лихих скакунах, загонят до смерти.

– Смотри, парень, сокровища искать не пытайся. Идёшь за камнем, его и ищи.

Пошёл Андрей к горе засветло. Сначала, и правда, вокруг деревьев подкапывал, но не заметил, как увлёкся, стал рядом с горой рыть. Зелёный глинистый камень что-то никак в руки не шёл, но закладку чью-то обнаружил наш копатель. А там чего только нет: и золотые бляшки с мордами звериными, и ножи с позолоченной рукоятью, и даже несколько камней яхонтовых. Ох, как удержаться, дальше не копнуть чуток! Не заметил герой, что вокруг темным-темно стало. Вдруг слышит: шаги. Откуда ни возьмись, видно, из пещеры, показалась девчонка малая, но одежда на ней, что у старухи поселковой, хотя побогаче и наряднее. Пригляделся: старушка и есть, морщины, губы узкие, но глаза ясные, светлые, и огонь в них молодой.

– Пойдём со мной, Андрей-свет, покажу тебе богатства невиданные. Иль испугаешься бабушку старенькую?

И ведь знал Андрей, что ходить нельзя в подземный мир. Но пошёл, как заворожённый. Голос ласковый у старушки, звонкий. Ведёт да приговаривает: «Ох, подарок мне достался, добрый молодец попался».

Чем дальше старушенция заводит глупца, тем больше богатств по сторонам открывается, там кладовушка, тут занорочек. То золото, то камни, то вещицы какие-то невиданные – глаза разбегаются, шум в ушах, разум меркнет.

Долго ли, коротко шли подземные путники, но ходы всё ниже и уже становились. Андрюшка пригибается, но идёт, не отстаёт.

Вот уже и совсем на колени встал. И тут старуха зло вдруг спрашивает: «Зачем пришёл? Золота нашего захотелось, разорить подземный мир задумал?»

Несчастный парень завопил, что было мочи: «Не надо мне ваших богатств. Ищу камень для краски зелёной. Икону задумал для нового храма, а краски нужной нет».

Старушонка оторопела слегка. Задумалась.

– Коли так, отпускать тебя надо. Но правду ли говоришь? Что-то я про новый храм ничего не знаю. Надо бы проверить, пошлю-ка я внучка своего наверх, а ты тут посиди. Если правду сказал, отпустим, а соврал – пеняй на себя. Убежать не пытайся, тут кругом такая «охрана», как бы хуже не вышло. Где храм строить собираются?

– На взгорке, у реки. Там уж намечено, земля срыта. Увидите.

– Ладно, сиди жди, не дергайся зря.

Оглянулся Андрей по сторонам, а вокруг скелеты стены подпирают, страх, да и только. Сел, затих, думку думает, как выбираться. А ночь к исходу подошла, посланник старушки чудинской всё не воротится – беда!

И точно. Чудь днём по земле не ходит, от солнца отвыкла. Старики говаривали, что иной раз подземные жители и в камень оборачивались, и в зверушек разных, если их рассвет на земле заставал. Может, болтали, может, нет, кто знает.