притянув в этот проект своих знакомых. Знакомым она оплатила работу из своего кармана, но вскоре, она вытрясет, именно вытрясет всё до копейки из вас, потому что этот проект, по нашим меркам, встал вам в два миллиона. Вика, правда, сказала, чтобы я добавил к этой сумме ещё слово доллар, потому что иностранная валюта стервозного характера, не захотела принимать её проект. Сказав, что она из международной фирмы, поэтому Виктория перевернула ваш Оазис вверх тормашками, но выяснила, откуда корни растут.

— Что за Вика хоть?

— Наш креативный директор, — Ответили мне, и я в очередной раз вскинул бровь, сказав, что я принимаю проект.

— А кто ещё здесь принимал участие?

— Из фирмы?

— Да.

— Никто, только Вика, — И тут я понял, что готов купить проект 'Кошкин Дом', именно только с креативным директором.

— Я готов.

— К чему? — Спросили у меня в два голоса, и я ответил, что готов, купить фирму 'Кошкин Дом'.

Мы заколебались, мы заколебались строить из обычного катка буфет, кафе и всё прочее, что нам напридумывал Флор, именно Флор, бытовой двигатель Ирины Флоровой. Мы хотели, просто организовать ледовое представление, хотели организовать подиум для фуршета, именно фуршета, так как у меня не было точных указаний, фуршет этот будет, или банкет, но Флор предложил не мыслить узко, и мы с Ириной и Верой, перестали мыслить узко, взявшись за проект всерьёз. Я креативный директор, но когда у меня пять дней до сдачи проекта, я бегу за помощью, именно в своих красных каблучках, красных джинсах и красном топе, который плотно обтягивает мою грудь. Я была красивой, и я ходила всегда на работе, во всём красном, потому что мой темперамент, из меня так и пёр. Особенно в те дни, когда я ходила злая из-за того, что нас всё — таки перекупали.

— Новый генеральный здесь?

— Нет, — Ответили мне, смеряя мой внешний вид, — Ты в синих джинсах?

— Этот я так, креатив, у меня красный жетон женской организации, защиты хомячков. Кавказ называется.

— Что? — Переспросили у меня, и я повернулась попой, показывая нашивку кавказской овчарки, в красной кайме, — Оригинально, — Прокомментировала мне Даша, и я захлопала в ладоши, от нервов сев, чуть ли не на шпагат.

— Она волнуется.

— Она переживает.

— Ты главное, больше фикус на чужую голову не надевай, — Сказала мне наш бухгалтер, и я кивнула, пряча щёки, в ладонях. Я покраснела, от стыда, и воспоминаний о том, как я одному из напыщенных клиентов, надела горшок с фикусом на голову. Фикус был искусственный, потому и надела, а клиент к нам больше не приходил.

— Пётр Николаевич, а может, я вместе с вами уйду?

— Нет, — Хором воскликнули всем штатом, и я не то, что обрадовалась, я чуть ли не запрыгала от удовольствия. Мне было тридцать один год, и меня здесь любили. Мне было тридцать один год, и я не то, что была красивой, я была женской копией своего брата близнеца, такого — же рыжего, как и я сама. Оттенок волос был насыщенно рыжим, но больше в медь, что делало нас креативными, и индивидуальными, и выделяло нас из толпы. Вы скажете, что нет такого цвета? А я скажу, что есть, и этот цвет у нас от природы. Мне было тридцать один год, я была высокой, статной, деликатной, но такой кошкой, которая могла и в глаз дать, если её обидят, и ногу сломать, правда, руками брата. Мужа у меня пока не было, но зато были кулаки брата, отца, и ещё нескольких братьев. Я не была самой младшей, но я была не только любимой, но ещё и креативной, что выделяло меня из толпы. Какой? Общей, Земной, поэтому, мне и было тридцать один год, на планете Земля, и я сейчас ждала нового генерального Директора нашей фирмы, чтобы предстать перед его очи.

— Да, — Ответила я на звонок своего телефона, и удивилась, когда номер скинули, — Да, — переспросила я, и чуть ли не в припрыжку побежала к своему ниссану жуку, чтобы переставить его на другую стоянку, оказывается, я кому — то место загораживаю. Каким образом, я не знаю, но я побежала исправлять свою ошибку. Ну прибежала, никого возле своей машины не нашла, правда рядом, встали ещё машины, куда габаритнее моей, и явно не для этой парковки. Я уже говорила, что у Петра Николаевича, прикол вместо мозга? Так вот, он разделил парковки, для крупногабаритных машин, и для вот таких вот маленьких, сказав, что так будет удобнее. Кому будет удобнее, мы не знали, но приняли как факт, и вот теперь, на маленькой парковке, стояли два крокодила, которые перегородили парковку на соседнее место, так как это был именно путь, а не парковочное место. Я встала, и посмотрев по сторонам, тихонечко пнула, колесо машины, та раздалась звуковым сигналом сигнализации, и я поспешила убежать с парковки, пожалев, что я побежала вниз на каблучках офисного типа, а не в сапожках.

— Вик, ты, где бегаешь? Тут Генеральный пришёл.

— Ничего страшного, я парковку проверяла.

— Парковку? — Переспросили у меня, и я сказала, что да.

Меня не дождались, и когда я прибежала, Пётр Николаевич сказал, что генеральный их уже принял, и убежал проверять свою машину, сказав, что та у него голос подала.

— Гав — Гав? — Припомнила я, свой подвиг на парковке, и подозрительно на меня посмотрев, Пётр Николаевич сказал, что мяу — мяу. Любовь к кошкам, нас сближала. Как оказалось, не только нас.

— Я новый секретарь этого места, — представилась мне невысокая брюнетка, и вдруг улыбнулась нам, мягко, открыто, на как — то хитро. Мы все дружно подняли палец вверх, и опустили его, перевернув, тем самым, сказав, что мы не верим, этой даме.

— А где директора этого места? Пиар директор, — Вперёд вышел Паша, сказав, что он пиар директор. Секретарь вдруг сказала, что если Паша не хочет быть уволенным, то ему придётся доказать свою проф пригодность.

— Да ради бога, хоть сейчас, — Секретарь удовлетворительно кивнула, и прошлась по остальным директорам, кроме меня, просто застопорившись на мне.

— Некая Виктория, уже доказала свою проф пригодность, и свои доллары отработала, — Прокомментировали мне некие безымённые секретари,