уселся за стол, схватился за вилку, но в памяти не вовремя всплыло бескровное лицо Анны Блюментрост. Рука, готовящаяся заложить за ворот салфетку, сжала горло в попытке сдержать рвотные судороги. Вилка снова легла на стол. Маршал встал, скомкал накрахмаленную ткань и грустно посмотрел на завтрак. Похоже, в жизни нерелигиозного полицейского намечался неопределенной длительности пост. С трудом проглотив залпом чашку кофе, он направился в ванную комнату.

Спустя полчаса он уже мерил широкими шагами Большую Конюшенную, время от времени морщась от кухонных ароматов, вылетавших из раскрытых окон и хлопающих дверей.

* * *

Зина выпорхнула из парадной, нырнула в Мошков переулок, легкой пружинящей походкой вылетела на набережную и уже более степенным манером направилась в сторону Троицкого моста. Настроение у нее было просто великолепное, и она с трудом сдерживала себя, чтобы опять не сорваться на легкомысленное порхание. Путь ей предстоял не близкий. До Сытного рынка идти было никак не меньше часа, но она любила в погожий день прогуляться с корзинкой, подумать о том, какая же она счастливая. Вот и теперь, щурясь на иглу Петропавловского собора, она вспоминала вчерашний вечер, временами заливаясь очаровательным румянцем, и опасливо оглядывалась – не подслушал ли кто ее мысли, не косит ли ревниво-глазливым взором? Но мгновение спустя ее взгляд снова туманился, а розовые губки, не оскверненные помадой, слегка растягивались в задумчивой улыбке.

Она перешла через Неву, свернула с проспекта к Ортопедическому институту. Через четверть часа, оставив позади приятную прохладную тень Александровского парка и уже завидев впереди рынок, Зина мысленно приготовилась к ожидающей ее суете и многолюдью, собираясь с духом перед неминуемой битвой с горластыми торговцами. И остановилась в удивлении.

Площадь перед рынком была пуста – ни привычных навесов с разным варевом и печевом, ни сбитенщиков, ни обмотанных связками калачей мальчишек. А на громадных запертых дверях белел какой-то листок. Подойдя вплотную, Зина пробежала глазами по отпечатанным на машинке строчкам: «По постановлению санитарно-исполнительной комиссии СПб. Градоначальства, ввиду своего крайне антисанитарного состояния, Сытный рынок закрыт впредь до переустройства». Упершись взглядом в синего гербового орла на печати, Зина озабоченно наморщила брови. Вот тебе и прогулялась! Теперь без извозчика точно не обойтись. Она, конечно, думала еще заехать на Ямской за телятиной, но теперь-то за всем остальным придется идти в Гостиный Двор, а там торгуйся – не торгуйся, все одно переплатишь втридорога!

Она почти бегом вернулась на Кронверкский проспект, чуть не грудью остановила первого «ваньку» и покатила обратно. Мелькнула черная барашковая гладь реки, медленно ползущий по мосту трамвай, Марсово поле, пряничные маковки Спаса. Но она не любовалась красотами залитой солнцем столицы, а лишь часто посматривала на крохотные наручные часики – мамин подарок на окончание гимназии – и время от времени нетерпеливо молотила маленьким кулачком по спине извозчика, и так нахлестывающего чаще обычного свою каурую кобылу.

На рынке она, приложив к лицу кружевной платок, чтобы не чувствовать тяжелый парной запах убоины, прошла сразу к знакомому мяснику – здоровенному бородатому детине лет тридцати. Возле него стоял покупатель, придирчиво разглядывая выложенные на прилавке пласты сала, свиные головы, голяшки и прочие съедобные части животных туш. Задумчиво почесывая шкиперскую бородку, он время от времени справлялся о свежести понравившегося куска, получал неизменные уверения в том, что все еще вечером бегало, хрюкало или мычало, и продолжал исследовать ассортимент. Наконец, остановившись на куске самой дешевой пупырчатой требухи, он расплатился, сунул сверток под мышку и резко повернулся к выходу, налетев грудью на нетерпеливо мнущуюся рядом Зину.

– Ох, Зинаида Ильинична. – Он придержал за локоть пошатнувшуюся барышню. – Простите мою неуклюжесть.

Незнакомец приподнял шляпу, и выяснилось, что никакой он не незнакомец, а вовсе наоборот.

– Это вы меня извините, Николай Владимирович, сама виновата – уж больно близко я стояла. – Она высвободила руку, поправила чуть съехавшую шляпку и улыбнулась покупателю требухи: – Давно вас не было видно. Все плаваете?

– Моряки не плавают, сударыня, а ходят, – поклонился он в ответ.

– Капитан Нейман, – шутливо отсалютовала Зина.

– Пока лишь штурман, фройляйн Левина. – Молодой человек тронул пальцами поля шляпы. Видно было, что фразы эти звучат уже не в первый раз, служа дополнением к обычному приветствию.

Еще раз поклонившись, Николай Владимирович развернулся и стал протискиваться к выходу, а Зина заняла его место перед прилавком.

После недолгого изучения ассортимента ткнула рукой с платочком понравившийся ей кусок и снова зажала носик. Мясник одобрительно кивнул, ловко отхватил от указанного ей телячьего отруба почти половину, фунта этак на три, и обернул в коричневую бумагу. Не спрашивая согласия, моментально свернул из другого листа кулек и закинул туда круг домашней колбасы.

– На пробу, Зинаида Ильинична, в угощение.

– Балуете вы меня, Тихон Савельевич. – Улыбнувшись, Зина присела в книксене, а мясник радушно расплылся в ответной улыбке. Эта церемония повторялась во время каждой их встречи, добавляя к Зининому столу то копченую грудинку, то кровяную колбасу, то малосоленую ветчину.

Мальчик – племянник того самого мясника – подхватил свертки и рысью выбежал на Разъезжую. Можно было не сомневаться, что покупки окажутся в квартире Маршала на Мойке много быстрее, нежели туда вернется сама Зина. Ее бережливости предстояло тяжелое испытание ценами Гостиного Двора.

Потерянное время было наверстано в полусумасшедшей гонке на извозчике через весь город, поэтому до Гостиного Зина решила добираться более экономным способом – села на конку, цокающую в сторону Николаевского вокзала, а затем планировала переменить ее на трамвай на Знаменской площади. Оглядываясь в ожидании по сторонам, Зина заметила знакомого из мясных рядов, приветливо махнула ему платком, но тот, похоже, не заметил ее жеста. Тренькнул подкативший вагон и увез девушку вверх по Невскому.

Глава 3. Первые выводы

Постучавшись в дверь кабинета Филиппова и не дождавшись ответа, Константин Павлович подергал ручку, убедился, что замок заперт, и направился к дежурному. Тот переадресовал визитера в подвал во владения доктора, но на лестнице Маршал столкнулся с Владимиром Гавриловичем. Начальник был так же бледен, как и вчера утром на набережной при осмотре тела, да еще вдобавок под глазами залегли синеватые тени. После обоюдных приветствий Филиппов взял Константина Павловича под локоть и повел не к своему кабинету, а к выходу из здания.

– Давайте на воздухе покурим, что-то мне не по себе от этаких зверств, – раскрывая портсигар, пробормотал Владимир Гаврилович.

Маршал понимающе кивнул, поднес шефу зажженную спичку и закурил сам. Они неспешно двинулись вдоль изгибающегося дугой канала в сторону Никольской церкви.

– Новости? Версии? – Константин Павлович непроизвольно поежился от плеска воды в