litbaza книги онлайнРоманыЛунные пряхи - Мэри Стюарт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 77
Перейти на страницу:

Позади меня каменистые предгорья стремительно вздымались ввысь — серебристо-зеленые, серебристо-рыжеватые, серебристо-фиолетовые, прорезаемые глубокими лощинами и оживляемые скользящими тенями парящих высоко в небе перистых облаков, которые, казалось, спускались с призрачных горных вершин. Вниз от дороги, ближе к морю, зеленела трава. Тропинка, ведущая в Агиос-Георгиос, вилась меж высоких зарослей маквиса, ароматного греческого маквиса. До меня доносились запахи вербены, лаванды и, кажется, шалфея. Над раскаленной белой скалой и темно-зеленым маквисом возвышались багряники, окутанные облаками ароматных цветов, окраской напоминающих пурпурные волчьи ягоды, ветви их склонялись до земли, прячась от ветров, дующих со стороны Африки. Внизу, в дальней расселине, я увидела яркий отблеск солнечных лучей — там было море.

Тишина. Ни пения птиц, ни позвякивания овечьих колокольчиков. Слышалось лишь жужжание пчелы над голубым цветком шалфея, растущего на обочине. Ни малейших следов присутствия человека — за исключением дороги, на которой я стояла, тропинки передо мной да белого инверсионного следа, высоко в ясном небе.

Подняв свой чемоданчик, стоявший среди покрытых пылью кустиков шалфея, я двинулась вниз по тропинке.

С моря дул легкий ветерок, тропинка круто спускалась под гору, так что я двигалась с приличной скоростью, тем не менее прошло целых пятнадцать минут, прежде чем я достигла обрыва, который скрывал нижнюю часть тропинки, делая ее невидимой с дороги, и заметила ярдах в двухстах от меня первое свидетельство человеческого присутствия здесь.

Это был мост, небольшой мостик с парапетом из необработанного камня, перекинутый через узенькую речушку — должно быть, источник водоснабжения для жителей Агиос-Георгиос. Деревню отсюда все еще не было видно, хотя, как я догадывалась, вряд ли она находилась далеко, поскольку долина здесь расширялась, так что становился виден большой участок моря, сверкающего и переливающегося уже за следующим изгибом тропинки.

Я задержалась на мостике, опустила свой чемоданчик и заплечную сумку, потом уселась на парапет в тени платана и, болтая ногами, стала внимательно разглядывать тропинку, уходящую вниз, к деревне. Море, насколько я могла судить, находилось всего в полумиле от меня. Внизу, под мостиком, речка плавно струилась, неся свои воды от заводи к заводи, через поблескивающие отмели, меж поросшими кустарником берегами, оживляемыми порой багряниками. Чуть поодаль в долине совсем не было деревьев, ее каменистая поверхность, казалось, поглощала все тепло солнечного дня.

Стоял полдень. Не слышно было даже шелеста листьев — вообще ни звука, лишь только тихий, спокойный плеск воды, да еще вдруг лягушка, неожиданно бултыхнувшись, нырнула в заводь под мостом.

Я посмотрела в другом направлении, вверх по течению, где вдоль речки под ивами вилась тропка. Затем, вскочив на ноги, я отнесла свой чемоданчик под мостик и старательно затолкала его подальше, с глаз долой, спрятав в зарослях ежевики и ладанника. Холщовую сумку, в которой помещался мой завтрак, а также фрукты и термос с кофе, я вновь перекинула через плечо. В гостинице меня не ждут — что ж, очень хорошо, подумала я, почему бы и в самом деле не воспользоваться целиком этим «лишним» днем? Отыщу прохладное местечко у воды, поем и смогу насладиться сполна тишиной и уединением, а уж потом спущусь в деревню.

И я двинулась по тенистой тропке вдоль реки.

Вскоре тропинка начала подниматься вверх, сначала плавно, а потом довольно круто; русло реки делалось более каменистым, чаще встречались пороги, все более шумные, по мере того как долина, сужаясь, переходила в небольшое ущелье, не освещаемое лучами солнца, а тропинка над стремительным зеленым потоком воды становилась труднопроходимой. Над головой моей смыкались кроны деревьев, свисали листья папоротника, шаги мои эхом отдавались в скалах. Однако, несмотря на кажущееся уединение и оторванность от всего мира, это маленькое ущелье, должно быть, являлось чем-то вроде большака для людей и животных: тропинка была утрамбована и повсюду встречались многочисленные свидетельства того, что мулы, ослы и овцы ходили этой дорогой ежедневно.

И через несколько минут я поняла причину этого. Поднявшись по довольно крутому скату сквозь редеющие заросли сосен, я вдруг вынырнула из тени ущелья и очутилась на открытом плоскогорье, примерно в полмили шириной и глубиной в двести-триста ярдов — словно широкий уступ на склоне горы.

Здесь простирались поля, принадлежащие жителям Агиос-Георгиос. С трех сторон это плоскогорье было укрыто деревьями, а к югу, по направлению к морю, оно понижалось, образуя скалистые ступени с огромными, беспорядочно разбросанными валунами. Севернее плодородного участка земли вздымались горы, серебристо-рыжеватые в ярком солнечном свете, местами покрытые оливковыми рощами и прорезанные глубокими лощинами, поросшими деревьями. По самой крупной из этих лощин струилась речка, прокладывая себе путь через плоскогорье, образуя широкое русло. И каждый дюйм этой ровной земли был тщательно обработан. Между огородами располагались ряды фруктовых деревьев: я увидела цератонии, абрикосовые деревья, не говоря уж о традиционных оливах и лимонных деревьях. Поля были отделены друг от друга узкими канавками или же невысокими каменистыми насыпями, где беспорядочно росли маки, фенхель — сладкий укроп, петрушка и добрая сотня других трав, — все, как я знала, можно было использовать как целебные. А вдали по краям плоскогорья там и сям стояли яркие критские ветряные мельнички, размахивали своими холщовыми крыльями и разбрызгивали воду в канавы, прорезающие сухую почву.

Вокруг не было ни души. Я миновала последнюю ветряную мельницу, пробралась через ряды виноградных лоз, расположившихся на террасах вдоль склона, и остановилась в тени лимонного дерева.

Здесь я замешкалась, почему-то вдруг пришла мысль не ходить дальше. С моря дул прохладный ветерок, в воздухе стоял восхитительный аромат цветущих лимонов, вид отсюда открывался просто чудесный — но у моих ног мухи жужжали и копошились в пыли над пометом мулов, и алая пачка из-под сигарет, рваная и размокшая, застряла в сорняках у самой воды. И даже тот факт, что на пачке было по-гречески написано «ΕΘΝΟΣ», а не что-нибудь родное и знакомое типа «Вудбайн» или «Плейерс», не прибавлял ей очарования — она являла собой всего лишь мерзкий хлам, способный испоганить целую квадратную милю сельской местности.

Я посмотрела в другую сторону, в направлении гор.

Белые горы на Крите и в самом деле белые. Даже в разгар лета, когда снег сходит, их вершины по-прежнему кажутся серебристыми — голые, серые скалы, ярко блестящие на солнце, выглядят бледнее, они менее осязаемы, что ли, чем ярко-синее небо над ними; и вполне можно поверить, что среди этих далеких и парящих в облаках вершин родился царь богов. Ведь Зевс, говорят, был рожден среди Белых гор, в пещере горы Дикта. Вам даже могут показать то самое место…

Только я об этом подумала, в тот самый миг и вылетела крупная белая птица из-под блестящей кроны лимонного дерева рядом со мной и, неспешно хлопая крыльями, проплыла над моей головой. Прежде я никогда не видела таких птиц — она напоминала маленькую цаплю молочно-белого цвета с длинным черным клювом. Она и летела как цапля, выгнув назад шею, волоча за собой ноги и размашисто хлопая сильными крыльями. Белая цапля? Сощурившись, я наблюдала за ней. Она стремительно поднималась ввысь, к солнцу, потом вдруг повернула и полетела назад, над лимонной рощей и дальше к ущелью, где и затерялась среди деревьев.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 77
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?