— Вот как! — умилилась Иоаганна. — Так вы, молодой человек, к Гертруде приехали? Должно быть, родич будете?

И с чего это она взяла? Мы с Людвигом совершенно не похожи. Разве что похожий оттенок глаз, только у меня более яркие. А волосы мои — каштановые, отдают в рыжевизну, отнюдь не черные. И бледная я, а не смуглая. Черты лица совсем разные, мои-мягкие против его, острых и явно иквизиторских!

Но, заметив, как Иоганна смотрит на Людвиг, я наконец-то поняла, в чём дело. Да он им понравился просто! Этот невыносимый гад, инквизитор, который едва меня не убил, просто пришелся моим дражайшим подружкам по душе. Да они на него глядят и уже раздумывают, как бы то это его так поделить, чтобы не передраться. Надеются, что я претендовать не буду.

Да я бы с удовольствием, только не факт, что мне предоставили выбор. Интересно, а как-нибудь аннулировать эту истинность можно? Если да, то я на все готова!

— Да, — прошипела я неохотно. — Мы — дальние родственники.

Очень дальние.

— Так вы — колдун? — воскликнула с интересом Барбара.

Инквизитор он, дуры, инквизитор!

— Да, — улыбнулся им Людвиг. — И наследник рода фон Ройсс.

— Новый маркграф! — в один голос ахнули подруги.

— Не спешите, молодой человек, — влез в разговор Зигфрид. — Наследница рода фон Ройсс — это моя ведьма, Гертруда Аденауэр, а не вы! По какому праву вы сюда явились?

— Дело в том, — усмехнулся Людвиг, объясняя одновременно и мне, и двум ведьмам, топтавшимся теперь у него за спиной, — что после прихода к власти нового правителя моя профессия утеряла актуальность. Я попал в списки тех, кому полагается социальная защита. Да, имущество моего дядюшки, — семиюродного дядюшки, что ж не уточняешь-то, сволочь?! — принадлежит его дочери, фрейлейн Гертруде. Но титул переходит мне, как последнему мужчине в роду. И, в силу определенных обстоятельств, Его Величество выдал мне вид на жительство в родовом поместье дядюшки… Уверен, дом большой, и мы с фрейлейн найдем, как уместиться в нем вдвоем.

Людвиг повернулся к Барбаре и Иоганне и улыбнулся им — уже знакомой мне ядовитой, раздражающей улыбкой.

— А теперь, милые дамы, разрешите нам с сестрой разобраться в наших семейных отношениях. До встречи!

И захлопнул дверь прямо перед носом у ведьм.

— Ну что же, фрейлейн Аденауэр, — он повернулся ко мне и подарил мне ещё одну вредную улыбку, — вот мы с вами и остались наедине. Ну как? Вы рады воссоединению семейства?

Судя по тому, каким полным радости и счастья взглядом меня одарила ведьма, воссоединению семейства она ни капли не радовалась, скорее даже наоборот. Кто б сомневался! Фрейлейн Аденауэр наверняка была свято уверена в том, что это поместье вместе со всеми деньгами фон Ройсса достанется ей, и она смело спустит состояние на всякие ведьминские или девичьи глупости.

Боюсь её разочаровать, но, так как маркграф фон Ройсс не изволил составить завещание ни в пользу своей одаренной дочери, ни в мою пользу, ни вообще хоть какое-нибудь завещание, совсем скоро кто-нибудь ушлый и с хорошими юристами подаст прощение и отвоюет эти земли. Выгонит отсюда для начала всех ведьм, поселившихся при жизни маркграфа, может быть, наконец-то сделает из этих территорий что-нибудь нормальное. А мы, прямые наследники, останемся ни у дел. Я буду наслаждаться никому не нужным титулом, а ведьма — полученным от отца даром.

Как-то маловато, если честно.

— Какого лешего ты забыл в моем доме? — тут же обвинительно поинтересовалась ведьма. — Немедленно убирайся, пока я не выставила тебя отсюда. Или пока на тебя не напал мой феникс.

Феникс? Это та красная курица с подгоревшим задом?

Если да, то, полагаю, проблемы в том, чтобы с ним разобраться, не будет. Водичкой полить, и достаточно. Разве что придет изгонять из меня злого духа и закукарекает?

Ой, что-то мне подсказывает, что это будет малоэффективный способ.

— Негоже нечисть поминать всуе, — ухмыльнулся я. — И, повторюсь, Его Величество выдал мне вид на жительство в этом доме. Вас что-то не устраивает, фрейлейн Гертруда? В таком случае, вы можете подать официальную жалобу. Но учтите, что я буду апеллировать в случае её удовлетворения.

Кажется, холодный тон совершенно не испугал ведьму. Выглядела она всё такой же боевой и — будем честны, — привлекательной.

Как же всё-таки хороша та иллюзия, которую нам внушали старшие инквизиторы! Ведьма — это нечто уродливое, отвратительное и злое. Если это нечто достаточно сильное, то оно может успешно замаскироваться под красивую девушку и задурить голову. Стоит только ей загореться, она сразу станет такой же премерзкой, как и должна быть.

Удивительно, но многие так и следовали этой прописной истине. Я же быстро понял: нет человека, который в огне выглядел бы красиво. И если поджечь какого-нибудь праведника, то он не возведет глаза в небо и молчаливым ангелом удалится в Рай, а будет визжать точно так же, как и грешник. Может, и больше.

К счастью, понаблюдать за тем, как сгорает фрейлейн Гертруда, мне не довелось. Общаться с обожженной, изуродованной, травмированной женщиной — совсем не то, что с молодой и красивой. Впрочем, если сама ведьма мне что-то и напоминала, так это огонек. Пламенная медь вьющих волос, выгодно контрастирующие с бледной кожей темные тонкие брови и карие глаза, тонкие и мягкие черты… Хороша.

Прям как барышни из коллекции нашего главного. Даже вспоминать о престарелом дураке противно. Это ж надо было додуматься, попытаться создать гарем из ведьм и надеяться, что после обнародования таких новостей народ не взбунтуется против святой инквизиции!

Я бы сам с удовольствием взбунтовался. Но…

Ведьмы не знают, а фон Ройсс мой это упорно игнорировал, но единственное место, где колдун может чувствовать себя в полной безопасности — это инквизиция. Ну какой, скажите на милость, инквизитор станет проверять своего коллегу? Вот и меня не проверяли.

К счастью.

Игнорируя бросаемые на меня ведьмой пылкие взгляды, я спокойно прошел мимо неё. Впечатлить, что ли, вещами, которые совершают полет следом за мной?

Ах да, не получится. Потому что у меня ничего нет.

Впечатлять даму буду после. Сначала бы лечь спать…

— Эй! — раздалось возмущенное сзади. — Куда?!

— В спальню, фрейлейн Гертруда. Устал с дороги.

— Но здесь только одна спальня! — растерянно протянула она.

— Да? — я обернулся и смерил её внимательным, типично мужским взглядом, из того списка, за которые обычно можно получить по морде. Ну, эта и без взглядов, кажется, готова ударить. Но хороша, чего скрывать? Ещё б не это наглухо закрытое платье… — Желаете присоединиться, фрейлейн? Отнюдь не буду против.

— Я тебя прокляну, — прошипела она, угрожающе приближаясь ко мне. — Я тебя сама на кострище сожгу! Запру в этом доме и дом подожгу. И ты из него не выйдешь!