Закрыв глаза, Дерек как наяву услышал лишенный каких-либо эмоций, металлический голос отца. В детстве, едва заслышав его, он готов был бежать со всех ног куда угодно. И сейчас, вспомнив отца, он почувствовал, как осевший на самое дно души неприятный осадок вновь поднимается на поверхность. Со дня смерти отца прошло более десяти лет, но до сих пор ему иногда кажется, что тот жив и имеет над ним все ту же власть.

Погрузившись в воспоминания, Дерек не сразу услышал обращенные к нему слова. В первый момент он даже не понял, часть ли они прошлого или же имеют какое-то отношение к настоящему. И только когда кто-то легко тронул его за плечо, он открыл глаза и как зачарованный уставился на остановившуюся у его кресла стюардессу, которая, судя по всему, уже второй или третий раз обращалась к нему.

— Простите, сэр, — услышал он мелодичный, с идеальным выговором голос, — сейчас начнут разносить обед, а ваш столик еще не откинут. Не могли бы вы опустить его?

Глаза стоявшей рядом девушки окутывали таким теплом, что у Дерека на миг захватило дыхание. Это было немыслимо. Она смотрела на него так, словно… Тут Дерек окончательно запутался и, представив, как неловко выглядит, невольно покраснел. Возникшая пауза грозила затянуться — нужно было как можно скорей выходить из неловкой ситуации.

— Простите, мисс, — собравшись наконец с силами, пробормотал он, — немного задумался и не слышал объявления.

— Ничего страшного, — улыбнувшись ответила Кэтрин, — еще есть время.

— А что на обед? — неожиданно осмелев, поинтересовался Дерек. Он готов был задавать, какие угодно умные или глупые вопросы, лишь бы только эта удивительная девушка дольше оставалась рядом с ним.

— Сегодня в нашем меню итальянская кухня.

— Просто фантастика, — весело улыбнулся Дерек. — С детства обожаю пасту и пиццу.

— Ну, тогда приятного аппетита, сэр.

С этими словами девушка отошла к другим пассажирам, а он еще несколько минут не мог вернуться в реальность. В какой-то момент Дереку даже показалось, что он где-то уже видел ее лицо, но, и сосредоточившись, не смог вспомнить ничего определенного.

— Ты заметила, Лайза, какими глазами смотрит на нашу Кэт красавчик в серой замшевой куртке и голубой рубашке? — лукаво улыбнувшись, поинтересовалась у подруги Тони. — Я-то знаю, что означает такой взгляд, и готова поспорить, что к концу полета он обязательно попросит у Кэт номер телефона. Интересно, о чем это они так мило беседовали?

— Прекрати, Тони! — отставив в сторону чашку с кофе, воскликнула Кэтрин. — Я просто попросила его откинуть столик и ответила на вопрос, что у нас сегодня в меню. Только и всего. Вечно ты придумываешь то, чего нет. К тому же у меня есть…

— Знаем-знаем, — смеясь продолжила за подругу Лайза. — Афранио в Бразилии, Кевин в Мельбурне. Наверняка кто-то есть и в Нью-Йорке, но мы, к сожалению, не в курсе. Не так ли, Тони?

— Прекратите сейчас же! — делая вид, что сердится, воскликнула Кэтрин. — Что это вы вздумали вдруг обсуждать мою личную жизнь? Что вообще на вас нашло?

— Ничего, просто мы до сих пор не знаем ничего ни о тебе самой, ни о твоей семье, — неожиданно серьезным тоном произнесла Тони. — Знаем только, что твоя фамилия Смитсон и что ты откуда-то с юга Америки. Но это, я думаю, чистое вранье. Южане говорят с акцентом, а у тебя его нет и в помине. Ты говоришь, как уроженка Нью-Йорка. Правда, Тони?

— Мне тоже так кажется. В тебе и в самом деле много загадочного, Кэт. Ты знаешь много такого, о чем мы с Лайзой понятия не имеем, и умеешь обращаться даже с самыми сложными столовыми приборами. Всегда знаешь, какую вилку или нож выбрать, и твои манеры не такие, как у нас. Ты не похожа на девчонку из простой американской семьи. В тебе есть что-то такое, чему я даже и названия не могу подобрать.

— Кажется, на этот раз вы решили до конца разобраться во всем? — Кэтрин едва сумела скрыть замешательство. — Тогда попробую облегчить вам задачу. Родилась я и в самом деле на Юге, но выросла на Кони-Айленде, в одном очень богатом доме. Мои родители, кстати, до сих пор работают там. Я росла рядом с хозяйскими детьми… ну и потому, наверное, знаю, как правильно пользоваться столовыми приборами, как двигаться, одеваться…

— Господи, как интересно! — в изумлении воскликнула Лайза. — А как фамилия этих людей? Может быть, это Рейнолдсы? Говорят, один из принадлежащих им домов как раз находится на Кони!

— Нет-нет! Рейнолдсы здесь ни при чем! Семья, в которой работают мои родители, не так богата. И вряд ли кто из вас слышал их фамилию. Теперь вы видите, как на самом деле все просто. Манеры, речь — дело наживное. Достаточно немного пожить в той среде, как тут же невольно начинаешь подражать всему. Впрочем, хватит об этом. Скоро нужно будет собрать подносы и разнести напитки.

— Да, конечно. Но сначала скажи, почему за то время, что мы знакомы, ты ни разу не навестила своих родителей, Кэт? Пойми, это не праздное любопытство. Просто мы с Тони видим, каким порой становится твое лицо. В такие минуты ты похожа на потерявшегося в чужом городе ребенка. Можешь думать, что мы лезем не в свое дело, но мы просто хотим помочь.

— Это и в самом деле так, Кэт, — поддержала подругу Тони. — Через пару месяцев Рождество, а ты, похоже, вновь не знаешь, где проведешь его. Если что-то не так с твоими родителями, только скажи и я с радостью приглашу тебя к нам домой. Мои старики не лучшая в мире компания, но они будут рады тебе, я уверена.

— Ты можешь провести Рождество и у меня, — вступила в разговор Лайза. — Нью-Джерси, конечно, не Нью-Йорк, но и там можно отлично провести время.

Тронутая вниманием и заботой подруг, Кэтрин несколько бесконечно долгих секунд не могла произнести ни слова. Предательские слезы жгли глаза, и, несмотря на все усилия, пара слезинок все же появилась в уголках глаз, сделав их еще более выразительными.

— Спасибо вам, — собравшись с силами, произнесла она. — Но на этот раз я, кажется, знаю, где проведу Рождество. Я поеду домой. Вы правы, мне и в самом деле есть что скрывать, но, выслушав вас, я вдруг поняла, что нельзя всю жизнь носить боль в себе. Я расскажу вам обо всем, но не сейчас. Пока у меня нет на это сил. А теперь давайте примемся за работу.

Как всегда Кэтрин отправила собирать подносы в салон первого класса Тони. Сама она побаивалась появляться там — слишком велик был риск встретить кого-нибудь из знакомых. И хотя за последний год она достаточно изменилась внешне, кто-то из тех, кто знал ее или Пэм, мог вступить в разговор, начать спрашивать…

Зачем, ну зачем она отпустила Памелу одну?! Почему не поехала с ней?! — наверное уже в тысячный раз задавала себе эти вопросы Кэтрин. Боль, появившаяся более года назад, стала чем-то привычным. Когда-то она едва не сошла от этой боли с ума, теперь же могла вполне сносно сосуществовать с ней. Что она только не делала в первые после гибели Памелы дни, чтобы успокоить монстра, раздиравшего ее душу на части! В надежде соединиться с сестрой она отправилась с группой одержимых в горы Колорадо и там, сжав зубы, забиралась на такую высоту, о какой раньше не могла бы и подумать. Несколько раз она и в самом деле была близка к последней черте, но странная сила удерживала ее на земле. Никто в те дни не осмеливался перечить ей. Всех отпугивала светившаяся в ее глазах одержимость. Потом в какой-то момент она поняла, что глупо гоняться за смертью, что нужно не только научиться жить без Пэм, но и жить за двоих. Осознав это, она попросила давнего друга семьи и вице-президента «Дельты» Дэвида Мэрфи помочь ей стать стюардессой и с первых же дней работы на авиалиниях поняла, что эта работа единственное, чем ей хочется заниматься сейчас. Калейдоскоп сменявших друг друга городов был бесконечным, и не было времени предаваться своему горю. Вспомнив реакцию родных, Кэтрин невольно усмехнулась. Пат, Дэн, мать — все они словно взбесились тогда. Кричали, что она ставит под удар не только свое будущее, но и репутацию всей семьи. Только отец не сказал ни слова, но она и не нуждалась в его словах. Поддержка и одобрение были написаны в его глазах, и это было главным для нее. Потом она познакомилась с Лайзой и Тони, которые, сами того не зная, помогли ей справиться с оглушающим, способным свести с ума отчаянием. Они смогли дать ей то, о чем она боялась и мечтать: веру в себя и надежду на избавление от сводящего с ума чувства вины. Сами они ничего не знали об этом и, скажи она им, порядком удивились бы. Сегодня она получила еще одно свидетельство преданности и заботы и, вспоминая сказанные ими слова, чувствовала, как постепенно тает огромная ледяная глыба внутри нее. Когда-нибудь, когда будет готова, она расскажет им все, пока же ограничится лишь некоторыми подробностями своей прошлой жизни.