Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, и глупость.
Мальчик вздрогнул, но на этот раз мозг оказался быстрее языка, и грубость так и осталась на кончике непослушного органа.
– Вы не умеете читать мысли, – заявил он.
– Не умею, – легко согласилась леди. – Но у тебя все на лице написано.
И вот опять – взрослые требуют, чтобы к ним обращались на «вы», а сами все время тыкают. И это только потому, что человек младше и меньше. Будто это на что-то влияет…
– Так, может, ты уже попробуешь оживить дракона?
«Дракон» – слишком громкое слово для этого… крохи.
– Но это глупо, – возмутился мальчик. – Ведь если вы не волшебник, значит, он не оживет. Ни один фокусник такого не может.
– Фокусник не может, но волшебник…
– Если я младше вас, – парнишка грозно сверкнул глазами, во всяком случае, он так надеялся, – то это не значит, что меня можно обманывать! Мы с вами уже выяснили, что волшебников не существует!
– Но ведь сказки – да. – Леди сдержанно, но в то же время как-то тепло улыбалась. И в отличие от воспитательницы, Инессы Августовны, не порицала за перебивание. – А значит, и волшебники могут. Ведь каждый волшебник – фокусник, просто не каждый фокусник – волшебник.
Мальчик вздохнул. Что поделать – хочется ей упорствовать в своем фарсе, пускай. Только усилием воли не позволив себе закатить глаза, мальчик дотронулся до статуэтки. Он знал, что ничего не произойдет. Камень не оживет, а мифическое существо не взлетит над мостовой. Максимум – аудитория над ним посмеется и так же, как остальных, подбодрит аплодисментами.
Парнишка совсем не ожидал одновременного изумленного выдоха почти сотни человек.
Дракончик, отряхнувшись от каменной пыли, открыл крошечные глаза-бусинки ярко-красного цвета. Он повертелся на ладони мальчика и взлетел, извиваясь, будто уж по водяной глади. Чихнув, он исторг маленькое облачко дыма и небольшую искру, коей бы не хватило и на поджог газеты.
Каким-то чудным образом, едва взглянув на это существо, мальчик узнал имя. Роджер – так звали черного ленточного дракончика, обзаведшегося белыми узорами по всему миниатюрному тельцу.
– Этого…
– …не может быть? – спросила леди.
В ее голосе звучала радость. Сногсшибательная, всеобъемлющая, захлестывающая радость, звенящая отколовшимися сосульками, упавшими на еще крепкий январский лед.
Мальчик посмотрел в лазурные глаза и увидел в них одно: «Нашла». Мальчик, не страдающий слабодушием, тем не менее не хотел выяснять, что же леди нашла. Оттолкнув летающего огнедышащего… червяка, он спрыгнул со сцены и побежал со всех ног, теряясь в толпе, рукоплещущей фейерверкам.
Мальчик бежал так быстро, что не заметил, как совсем рядом промелькнул мужчина со шрамом через все лицо. И не почувствовал, как пугающей внешности джентльмен опустил ему в карман белую визитку. На ней были всего две красные буквы, «D.H.», и больше ничего.
Этот день мало чем отличался от предыдущих, если, конечно, не брать в расчет то событие полмесяца назад. До сих пор непонятно, как фокусница заставила летать каменного дракончика. Впрочем, у мальчика имелись дела поважнее.
– Артур Лазарев! – проорала, иначе и не скажешь, секретарь директора.
– И вам доброго дня, Елизавета Федоровна.
Приподняв воображаемую шляпу, Артур прошел мимо престарелой женщины в заношенном и застиранном костюме, сохранившемся с эпохи, когда за одеждой надо было ехать за границу. Во всяком случае если верить словам школьного историка.
– Обалдуй, – чуть ли не сплюнула секретарь, возясь со слишком новым компьютером, работающим куда быстрее, нежели голова пожилой дамы.
И пусть иной взрослый скажет, что это грубо, но в таком случае он просто не знает, за кого его держит современное поколение тинейджеров.
– А вот и неправда, Елизавета Федоровна, – прокомментировал Лазарь, почти скрываясь за дверью. – Я очень умный и сообразительный.
– И говорливый, – в спину бросила секретарь, перед тем как компьютер полностью занял всю ее оперативную память.
– Не без этого.
А это уже согласилась директриса. Тамара Андреевна – человек настолько старой закалки, что даже ее собственный секретарь, вероятно, помнившая правила охоты на мамонтов, не могла составить достойную конкуренцию. Несмотря на характер и нрав, Тамаре Андреевне по прозвищу Клещ перевалило всего за тридцать пять.
У нее была очаровательная трехлетняя дочь, с которой любила играть и нянчиться вся женская половина учреждения. А еще у нее был муж – моряк дальнего плавания. И все верили. Все, кроме Артура, видевшего в паспорте штамп о разводе. Именно эта тайна так сближала директора и непоседливого авантюриста. Сближала настолько, что самым страшным наказанием для Лазаря считалась неделя без полдника.
«Подумаешь, полдник забрали! – думал парнишка. – Я всегда могу его выиграть в карты».
Не верьте телевизорам, показывающим прекрасные детские дома. Если бы в них было так хорошо, никакой ребенок не ждал бы семьи, которая заберет его из учреждения.
Вот на прошлой неделе приезжали господа из Думы. Что-то поснимали, с кем-то поговорили, поставили новые компьютеры, пообещали сделать новую игровую комнату для младших и, сфотографировавшись, укатили.
Деньги, понятное дело, так и остались обещанием. Ну, хоть аппаратуру поставили, вот только Елизавета Федоровна предпочла бы игровую.
– В чем бы меня ни обвиняли, я не виноват. – Артур нагло уселся в кресло и потянулся к вазочке с конфетами, за что был бит линейкой по рукам. Не сильно, просто для профилактики. – И вообще я…
– Требуешь суда присяжных, – кивнула молодая начальница.
Для своих лет она выглядела отлично, но никакой макияж не мог скрыть черных кругов под глазами. Детей Андреевна любила и работала на совесть.
– И вообще тот хлыщ сам нарвался, – продолжил защищаться Лазарь. – Вы же знаете, как наши реагируют на шутки про отчество.
Для работников детского дома не секрет, что большинство тех, у кого нет свидетельства о рождении, не любят, когда к ним обращаются по отчеству. Отчество, как и имя с фамилией, было придумано непосредственно в учреждении.
И если к последним двум как-то привыкаешь, то первое… Так ведь должны звать твоего отца, а когда не знаешь, был ли он вообще – отец, то отчество воспринимаешь как несмываемое клеймо. Метку отверженного и ненужного. Ну, это если драмы нагнать, конечно.
– И что за мальчик пострадал на сей раз? – с прищуром поинтересовалась директриса.
Ох нехороший был прищур, нехороший. Рубашка как-то сразу прилипла к спине, а по телу замаршировали мурашки. Нет никого страшнее рассерженного Клеща – прозвище Андреевна получила не просто так. Если вцепится, так просто не отпустит.