В этом заключалась прелесть и одновременно неудобство жизни в таком маленьком городке, как Литтл-Байдуэлл.

Если вы были «местным», то неизбежно встречались со всеми «местными» повсюду — будь то лавочка зеленщика, кондитерская Марроу, галантерейный магазин, банк или церковь.

— Конечно, решать вам, — заявил Эллиот, пристально глядя в красное лицо Химплерампа. — Но, Артур, даже если вы имеете законное право отказать Беркетту в его просьбе об отчуждении земли, закон направлен на то, чтобы защищать права гражданина, а не наказывать человека за его политические взгляды.

Нижняя челюсть сквайра затряслась от негодования.

— Я знаю, вы не мстительны, Артур. — В действительности Эллиот прекрасно знал, что это не так, но был готов покривить душой ради восстановления согласия.

Совсем близко раздался свисток приближающегося поезда.

— Черт. — Эллиот взглянул в сторону поезда, затем снова на собеседника. — По крайней мере не торопитесь, не делайте ничего, о чем могли бы потом пожалеть. А теперь извините меня. Я должен встретить эту светскую даму, которую мисс Бигглсуорт наняла для организации празднества.

Но Химплерамп не думал отпускать его.

— Кип говорит, я должен настоять на своем.

Кип был единственным сыном и наследником Артура; красивый юноша, к сожалению, слишком рано познакомившийся с зеркалом.

В мягком тоне Эллиота появились стальные нотки:

— Уверяю вас, будет лучше, если вы выразите свои взгляды в форме, приемлемой и для вашей совести, и для кармана Беркетта

— Ладно, — уступил сквайр Химплерамп. — Но имейте в виду, только потому, что так сказали вы, Эллиот. А я знаю, что в отличие от кое-кого — не будем называть имен — вы, как и я, джентльмен!

Губы Эллиота дрогнули, но он сумел произнести «Безусловно, я стремлюсь быть им, Артур» достаточно серьезно.

Фыркнув, Химплерамп повернулся и тяжелым шагом направился к платформе, у которой уже останавливался лондонский поезд. Эглантина и Анжела Бигглсуорт выступили вперед, с волнением ожидая появления волшебницы, ибо леди Агата Уайт должна была быть настоящей волшебницей, чтобы убедить семейство маркиза Коттона, Шеффилдов, закостенелых в своем вековом снобизме, смягчиться и принять малышку Анжелу в свое лоно.

Эллиот познакомился с Шеффилдами, когда на короткое время появился в свете, вызвав к себе некоторый интерес. На Шеффилдов он не произвел впечатления. Точнее, отсутствие у него титула давало им право проявлять лишь необходимую учтивость к этому человеку. Нет, Шеффилды не могли быть добры к дочери какого-то ничтожества, хотя та и собиралась войти в их знатную семью. Не имело значения то, что Бигглсуорты, как и Марчи, уже трудились на этой земле в то время, когда Шеффилды были всего лишь крепостными крестьянами какого-нибудь викинга.

Эллиот посмотрел на Эглантину Бигглсуорт. На ее милом лице легко читалось беспокойство. Рядом со своей незамужней тетей стояла Анжела, светловолосая, хорошенькая, олицетворение цветущей английской женственности, ее портили лишь сурово сжатые розовые губы и легкие тени под глазами.

Эглантина заметила взгляд Эллиота и ответила слабой улыбкой. Поскольку кучер Бигглсуортов свалился с приступом подагры, а отец Анжелы, Энтон, остался в доме, чтобы подготовиться к приему гостьи, хозяйка договорилась с сэром Эллиотом, что тот привезет даму в Холлиз в своей карете.

Он не смог отказать. Сэр Эллиот Марч прежде всего был джентльменом. Кроме того, он очень любил Бигглсуортов. После смерти матери только у Эглантины он находил утешение. И надеялся, что леди Агата сумеет сделать хотя бы десятую часть того, чего ожидала от нее Эглантина.

Кондуктор распахнул дверь и, спрыгнув на платформу, выдвинул лесенку: «Литтл-Байдуэлл!»

Появились немногочисленные пассажиры. Экономка викария вела за собой двух хихикающих молодых кузин, приехавших на лето в деревню. За ними вышел средних лет джентльмен в клетчатом пальто, прижимавший к груди потрепанный чемодан — свидетельство того, что прибывший был коммивояжером. И… больше никого.

Кондуктор, взглянув на карманные часы, торопливо направился на вокзал, бормоча что-то о «чашке чая». Эглантина и Анжела встревоженно переглянулись.

— Я думаю, — проглотив комок в горле, сказала девушка, — есть уважительная при…

— Вон она! — воскликнула Эглантина. — Леди Агата! Сюда!

Эллиот посмотрел на вагон первого класса. Внутри мимо окон по коридору шла дама. На голове у нее было какое-то огромное сооружение. «Шляпа», — неуверенно предположил он. Дверь в конце вагона открылась, и он увидел на фоне заходящего солнца силуэт женщины.

Взгляд Эллиота оживился. Ее фигура и одежда были в стиле, который этот американский парень — Гибсон, что ли? — недавно ввел в моду: кружевное платье плотно, как перчатка, облегало фигуру, откровенно подчеркивая пьи ные формы.

Очевидно, она не слышала Эглантину, поскольку не ответила на зов пожилой дамы.

Вместо этого женщина оглянулась и, повернувшись, низко наклонилась, демонстрируя соблазнительную часть своей фигуры. Рядом с Эллиотом сквайр Химплерамп чуть слышно охнул.

— Послушайте, леди Агата! Леди Агата!

Предполагаемая леди Агата, все еще не разгибаясь, огляделась. Широкие поля ее невероятной шляпы скрывали большую часть лица, но Эллиот сумел увидеть решительный подбородок, овал лица и неожиданно большой рот. Она была моложе, чем можно было предположить по рассказам Эглан-тины. Намного моложе.

Он прищурился. Когда Эглантина рассказала ему о своем намерении нанять предполагаемую дочь герцога для устройства свадьбы Анжелы, он потихоньку навел справки об Агате Уайт. Он узнал, что леди Агата из «Обслуживания свадебных торжеств» действительно леди, старшая дочь обедневшего герцога Лолли. Но почему-то у Эллиота создалось впечатление, что ей далеко за тридцать.

Леди Агата выпрямилась, держа в руках маленькую лохматую собачонку, и повернулась. Солнце светило прямо ей в лицо, в темно-карие выразительные глаза. Конечно, не ослепительная красавица, но интересная женщина, привлекающая к себе внимание.

— Простите, — произнесла дама чуть хрипловатым голосом. — Боюсь, я не поняла, что вы обращаетесь ко мне. Я…

— Не извиняйтесь, дорогая, — восторженно перебила ее Эглантина. — Трудно расслышать что-нибудь, когда поезд так гремит.

— Действительно. Но видите ли, я не…

Что именно леди Агата «не…», заглушил неожиданный гудок паровоза.

— Мы так рады, что вы приехали. Признаюсь, мы немного тревожились, поезд опаздывал и все такое. Но теперь все в порядке, не так ли? Вы здесь и все просто прекрасно! — Эглантина пыталась перекричать шум и покраснела, когда гудок резко оборвался и ее последние слова услышал весь перрон. Она кашлянула. — Ваши вещи прибыли несколько дней назад.