Сердце болело. Она любила Ромена и все же изгнала его из страны. Отныне в Бриавель путь ему заказан. Он не сможет вступить в пределы ее владений. А если его узнают, то тотчас схватят и бросят в темницу. В некотором смысле Ромен попал почти в такую же западню, как и тот волк, что воет всю ночь напролет. Куда он ни направит свои стопы, границу какой страны ни пересечет, он обречен, как обречена их любовь.

Сбросив с себя одеяло, Валентина ворочалась под шелковой простыней, пытаясь отогнать мысли о нем, его ласках и объятиях, и от этого становилось еще горше. Она с готовностью подарила бы ему свое тело в ту ночь, накануне турнира, но из них двоих, несмотря на всю страсть, именно в нем сохранился голос рассудка. Не она охладила его пыл, а он — ее. Он убедил ее, королеву, что ей не следует жертвовать ради него своим главным богатством. Потому что девственность — ее самое дорогое сокровище. Королева-девственница как магнит притягивает к себе женихов со всех концов света. Увы, ей не нужны мужья, она мечтала лишь об одном человеке — о Корелди.

Валентина потерла глаза, упрямо отказывавшиеся поддаваться сну, и села в постели. Нет, так дело не пойдет. Набросив на себя мягкий халат, она подошла к окну и бросила взгляд в сторону леса, который так любила.

— Должно сработать, — прошептала она. В голове у нее появилась и тотчас стала набирать силу новая идея. Почему бы им не встретиться где-нибудь за пределами Бриавеля — это будет их тайное свидание. Хотя бы раз вновь ощутить прикосновение его губ — одно это уже стало бы для нее подарком судьбы, подумала она и тотчас засомневалась: разве все ограничилось бы одним поцелуем? На всякий случай она захватит с собою Финча. Втроем они возродят их старую дружбу, вновь зажгут огонек взаимного доверия, что когда-то так ярко сиял между ними. Она извинится за свое решение, давшееся ей с таким трудом. Более того, Валентина не сомневалась, что Ромен уже все давно понял сам — она прочла это в его глазах. Несмотря на ее жестокие слова, его взгляд продолжал светиться любовью. Она не осмелилась спросить, что заставило его пойти на риск. А ведь наверно они смогли бы многое объяснить друг другу. Она явно поторопилась с выдворением его из страны, надо было лишь немного подождать, пока все успокоится. Кто знает, может, у них еще не все потеряно.

— Где ты сейчас, Ромен? — прошептала королева Бриавеля, глядя на темнеющие вдали деревья, мечтая о том, чтобы увидеть возлюбленного еще один, пусть даже последний раз. Откуда ей было знать, что пока она сокрушенно вздыхала, возлюбленный находился всего в нескольких милях от стен ее замка.

Откуда ей было знать, что гораздо раньше, чем допускало ее воображение, она вновь увидит Корелди, а их уста вновь сольются в поцелуе.

* * *

Вид у Лайрика был хмурый. Внутри все кипело от злости — надо же, допустить такую оплошность. Королева намеренно предоставила Корелди возможность начать новую жизнь где-нибудь в далеких краях, а ведь ей ничего не стоило приговорить его к смерти. Между ними наверняка существовало нечто вроде дружбы, если не больше — по крайней мере так подсказывал ему внутренний голос. Что ж, это не вина ее величества. Да и какая женщина устоит перед таким обаятельным кавалером?

Из леса, защищавшего королевский замок с севера, показался отряд бриавельской гвардии. Лайрик перевел взгляд налево — в телеге, завернутое в мешковину, лежало бездыханное тело человека, с которым он был едва знаком, но которого называл своим другом. Он тотчас почувствовал, как накатывает на него волна вины и скорби, и, мучимый дурными предчувствиями, повернул в сторону замка.

Они прибыли к знаменитому Веррилскому мосту, на котором запечатленные в мраморе правители прошедших эпох выстроились гордой шеренгой, указывая гостям путь в замок. Лайрик взмахнул рукой, давая знак страже, несшей дозор у ворот, — несмотря на утренний туман, та наверняка заметила подошедших к замку товарищей. Лайрик надеялся, что ворота подняты. Он поморщился: надо будет заняться обеспечением мер безопасности, чтобы в замок не могла проникнуть ни одна живая душа, за исключением тех, кому такое право пожаловано официально. После внезапной гибели короля Валора были приняты самые строгие меры предосторожности, но с тех, увы, народ в очередной раз потерял бдительность. А зря. Тем более что где-то неподалеку бродит на свободе наемный убийца. Кто знает, чего еще можно ждать? Ее величество нуждается в надежной защите.

Оказавшись во дворе замка, он передал поводья конюху и приказал перенести тело Корелди в часовню и подготовить к погребению. Как и его солдаты, Лайрик валился с ног от усталости. Он провел в седле всю ночь — хотелось доставить тело назад в замок до наступления дня, чтобы тому было поменьше свидетелей, а следовательно, меньше досужих разговоров. Ведь если тела нет, кто докажет, что имело место заказное убийство? День-два поговорят, а потом, глядишь, и забудут. После того как смоют кровь и уберут все следы случившегося, женщины из «Запретного плода» будут и дальше принимать в той же комнате желающих вкусить продажной любви. При мысли об этом Лайрик брезгливо поморщился. Бедный Корелди. Не повезло парню, крупно не повезло.

Он вздохнул — впереди несколько трудных часов. Упрямая королева, конечно, потребует, чтобы ей дали взглянуть на тело своими глазами. Лайрик печально покачал головой — что тут поделаешь? Тем более что Валентина любит вставать рано. Так что лучше не тянуть, а пойти прямо к ней с докладом, и чем раньше будет покончено с этим кошмаром, тем лучше.

Генерал приказал доложить о себе Креллю, королевскому канцлеру, бывшему в услужении еще у покойного короля. Крелль выделялся среди королевских советников невозмутимым спокойствием и благоразумием, чем и расположил к себе Лайрика. Интересно, а спит ли он когда-нибудь? Со стороны могло показаться, что канцлер бодрствует в любое время дня и ночи.

— Могу ли я спросить, насколько срочным является ваше донесение? — поинтересовался Крелль, передвигая бумаги на другой конец стола. — Вы не находите, что час для аудиенции несколько странный?

Лайрик согласно кивнул.

— Случилось непредвиденное. Надо поставить в известность ее величество.

— Должен ли я понимать, что вы принесли дурные вести? — уточнил Крелль. По лицу генерала он уже успел догадаться, что разговор предстоит не из легких.

— Боюсь, что да. Корелди мертв.

Канцлер оторвал взгляд от сложенных аккуратными стопками документов, над которыми трудился ежедневно, сортируя их по мере важности и срочности, чтобы королева была в курсе всех событий в подвластных ей владениях. Вместе с тем он понимал, что Валентина — молодая женщина со всеми присущими ее возрасту желаниями и потребностями, а потому снимал с нее большую часть тяжкого бремени государственных дел, чтобы облегчить ей вхождение в роль владычицы королевства. Канцлер мягко, но вместе с тем умело направлял ее, доходчиво разъяснял наиболее запутанные дела — словом, поступал так, как наверняка поступал бы, будь он жив, ее отец. Как управляющему делами королевства ему не было цены — на такого всегда можно положиться, такой в любой ситуации не теряет благоразумия. Увы, сейчас от знаменитого спокойствия не осталось и следа, на лице его читался неподдельный ужас… Лайрик не сомневался, что на языке у канцлера уже вертится вопрос, а не ошибся ли он, однако в последний момент Крелль сдержался.