низкой социальной мобильностью, хотя даже оно предполагала некоторые карьерные пути наверх для простолюдинов (таковым путём была, к примеру, лакейская служба у богатых патронов). Впрочем, главным здесь было то, что родившийся в таком обществе человек с трудом мог подняться наверх, но зато и опуститься на самое дно общества было для него весьма затруднительно. При наличии всесторонней поддержки со стороны корпорации сделать это было не так просто.

Каждое место здесь было учтено, регламентировано и жёстко закреплялось за определённым человеком. В таком обществе всякий знал, где ему положено быть.

Как исходя из этого можно понять, уровень преступности в таком обществе был невелик. Для того, чтобы стать преступником, человеку требовалось выйти сперва из-под власти корпорации, а это подчас было невозможно. В целом, уровень семейного и корпоративного давления был здесь настолько велик, что человек практически не мог распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Это часто приводило к личным трагедиям, но сокращало в обществе уровень нерегламентированного законом насилия.

Даже бандитизм и преступность в Латинской Америке носили характер патриархальный. Организованная преступность была такой же корпорацией, такой же ремесленной гильдией, как и другие отрасли экономики.

В североамериканских колониях ничего подобного не было даже и близко. Человек там был забит, унижен, лишён всякой поддержки со стороны семьи и общества. Идеологией американского общества с самого начала сделался хищнический закон выживания сильнейшего.

Война всех против каждого составляла повседневность американской провинциальной жизни, право сильного было её законом, агрессивный культ материального успеха любой ценой — его подлинной идеологией.

Первоначально американское общество состояло из люмпенов и маргиналов. В отсутствии всякого социального контроля они породили тиранию столь страшную, что при виде её могли бы содрогнуться тираны пиренейских и апеннинских стран и даже турецкие и персидские цари, — это была тирания большинства, тотальная власть «народного сообщества», мощнейшее культурное и силовое давление агрессивной и ненавидящей всё на свете массы неграмотных ханжей [25].

В обществе, где человеку не гарантировалось абсолютно ничего, где каждый мог разбогатеть или умереть в канаве, — оружие подчас становилось единственной возможной гарантией хотя бы и минимальной безопасности. Ружьё и пистолет были единственными аргументами в споре человека с природой и общественными обстоятельствами.

В сумрачной протестантской стране, где невежество и бескультурье, жестокость и грубость, алчность и предательство почитались единственными добродетелями, — только владение оружием обеспечивало человеку возможность не дрожать без конца от ужаса.

Результатом всего этого стало формирование в Америке того странного культа вооружённого человека, культа не гражданина, но вооружённого до зубов обывателя.

Впоследствии многие идеологи этого чисто американского культа утверждали, что только вооружённые граждане смогут противостоять диктатуре государства [26]. Разумеется, это не имеет ничего общего с реальностью. В действительности история много раз показывала нам, что при наличии развитого гражданского буржуазного общества, способного и желающего противостоять диктатуре, — таковая просто не может быть установлена. Во Франции народ помешал приходу фашистов к власти даже без наличия большого количества штыков на руках у граждан [27]. Так же обыкновенно и бывает всегда: если граждане имеют решимость противиться диктатуре, то никакой диктатор просто к власти не придёт. Если же диктатура уже установлена, а все несиловые методы борьбы с ней оказались безрезультатны, и теперь уже необходимы методы, связанные с вооружённым противостоянием, — народ, позволивший диктатуре так расшириться, — вряд ли будет бороться против тиранов с оружием в руках, и вооружённое восстание останется уделом немногих одиночек.

Тем более, если народ не распознает и не уничтожит тиранию в зародыше, позволив ей усилиться и укорениться, — она скорее всего успеет уничтожить все свободы, связанные с ношением оружия, и борцы против неё вновь окажутся в неравном положении.

Таким образом, мы ясно видим, что массовое владение оружием вовсе не обязательно для того, чтобы избежать диктатуры. Для этих целей необходимо лишь развитое сознательное общество, состоящее в массе своей из образованных, альтруистически настроенных людей, готовых пожертвовать собой ради процветания Родины.

Народное восстание 2014–2015 годов на востоке Украины ясно показало, что массовые коллективные действия сознательных, настроенных на борьбу до конца и победу активных граждан способно сокрушить любую, даже прямо фашистскую диктатуру. Фактор наличия оружия не имеет здесь решающего значения. Если оружия первоначально не было, — очень скоро оно появится в результате разграбления военных и полицейских складов [28].

В Америке же, вопреки распространённому заблуждению, развитого гражданского общества так и не сложилось. Много лет потребовалось американцам на то, чтоб избавиться от таких постыдных явлений, как креационизм, институциональная расовая сегрегация. До сих пор так и не достигнуты в Америке важнейшие ценности любого современного цивилизованного общества — бесплатная медицина и бесплатное высшее образование. К настоящему времени в мире остаётся всего две страны, где по-прежнему нет бесплатной общедоступной медицины (притом в одной из таких стран таковая медицина до недавнего времени имелась) — это Соединённые Штаты Америки и Украина [29].

Вместо общества вооружённых свободных граждан в Соединённых Штатах сложилось общество нетерпимых, недалёких, склонных к бессмысленному насилию фанатичных обывателей. Диктат этой вооружённой толпы на протяжении многих лет подавлял любые прогрессивные инициативы, обрекая страну на культурную и политическую стагнацию. В конце концов именно диктат этой вооружённой массы привёл Америку к тяжёлому внутреннему кризису [30].

Воинствующие обыватели, одержимые религиозным фанатизмом и страхом за свою собственность, — на протяжении многих лет противились прогрессивным реформам в сфере среднего и высшего образования, в области медицины, в области социального страхования, прогрессивного налогообложения и государственного регулирования экономики. Опасаясь проникновения «коммунизма», эти люди разрушили собственную страну. Благодаря их усилиям Америка так и осталась страной колоссального экономического неравенства, очень плохого среднего и абсолютно недоступного большинству населения высшего образования, страной всесильных корпораций, религиозных сект и деструктивных культов, глубоко укоренённого расизма и самых чудовищных предрассудков [31].

В 1662 г., вслед за резней английских колонистов в Виргинии, последовало еще более кровавое усмирение индейцев. В 1675 г., через пятьдесят лет после прибытия первых колонистов, верховный вождь большого племени, обитавшего на Атлантическом побережье (к сегодняшнему дню полностью исчезнувшего), — собрал своих воинов и предложил изгнать захватчиков. Вспыхнула первая индейская война. Первая, и самая смертоносная. 20 000 краснокожих, вооруженных луками и стрелами с костяными наконечниками, противостояли 50 000 колонистов, у которых были мушкеты, стальные шпаги и сабли. Индейцы были разгромлены, а их вождь, которого англичане называли королем Филиппом, убит. Уцелевших в этой войне индейцев вывезли на Антильские острова и продали в рабство. За первой войной последовали другие, и вооруженное противостояние затянулось на 200 лет.

Возможно, с этого и начинается вся история, однако, она продолжается дальше, уже в эпоху развитого английского колониализма. В США постоянно бегут представители разных религиозных