Вторая колонна тоже слабовата. В нее включили три батальона 163-го Ленкоранского полка, Первую Грузинскую пешую дружину и кутаисских милиционеров. Зато там много артиллерии. 32 орудия встанут посреди фронта, чтобы огневым маневром поддерживать оба фланга. Задача колонны, судя по всему, помогать главным силам и охранять артиллерийский кулак.

Самая мощная колонна – та, куда перевелся Голунов. Пластуны, стрелки, саперы, батальон ленкоранцев, весь Закатальский полк, пешие гурийцы, две сотни кутаисцев и две батареи – все это говорит само за себя. Главный удар будет наноситься с левого фланга. Подальше от моря, поближе к горам. Охотничья команда левой колонны самая многочисленная, людей туда отбирает лично Оклобжио по рекомендациям полковых командиров.

Алексей выслушал ефрейтора и окончательно закручинился. Тот уходит в другую часть, Бельский загордился, а завтра в бой. Он же струсил выйти из строя… Нижегородец рассказал Калине Аггеевичу о своем разговоре с Териевым. Голунов сразу одобрил слова подполковника.

– Вот настоящий солдат! – заявил он. – Ему ли не знать цену храбрости? Соглашусь с ним: не торопись помереть! Еще навоюешься. Какая, по-твоему, самая верная линия поведения?

– Какая?

– На службу не напрашивайся, от службы не отказывайся. Так и поступай всегда!

– Но ты же пошел в охотники!

– Мне можно.

– А мне почему нельзя?

– Потому что молодой. Пообтешись немного, хватит на тебя войны.

– А Бельский? Он храбрее меня, выходит?

– Это надо в бою смотреть, – серьезно ответил Голунов. – А так не поймешь. Ну, бывай!

Он протянул вольноопределяющемуся крепкую руку:

– Будет время – заходи.

И исчез в сумерках бесшумным пластунским шагом.

После ужина унтер-офицеры раздали огнеприпасы, по 182 патрона на человека. Патроны были бумажные, и их велели не мочить. При переходе через горные реки надлежало нести подсумки и сухарный мешок с зарядами над головой.

Роты изготовились к ночному маршу. Двух полковых собак привязали на поводки. Одну звали Мухтарка, в честь Мухтар-паши, командующего Анатолийской армией, а вторую – Дервишка, по имени Дервиш-паши, командира Батумского корпуса турок. Штыки велели убрать, чтобы не заколоть товарищей. Второй и третий батальоны двинулись в Озургеты, в Гурийский вспомогательный отряд. А первый и четвертый в походной колонне ровно в полночь вышли из Эскадского укрепленного лагеря. В кромешной тьме они долго пробирались по узкой дороге к границе. Дороги – больное место Приморского театра войны. Их здесь почти нет. Есть лишь аробно-вьючные, просто вьючные и пешие. Зимой, когда льют бесконечные дожди, жизнь в горах замирает. Даже пешком никуда не дойдешь. И как воевать?

В два часа ночи впереди захлюпало множество сапог. Бранясь, солдаты спускались в топкую низину, по дну которой стремительно неслась горная река. Чолок! На правом берегу уже Турецкая Гурия! Александропольцы смело вошли в стремнину. Взводные командиры приказали поотделенно взяться за руки. А как же огнеприпасы? Их надо поднять над головой! Вода дошла уже до колен, потом до пояса. Сильное течение норовило сбить с ног. Лыковское звено – четыре человека – шло в обнимку. Посреди реки, в самом глубоком месте, правого солдатика повалило; за ним стал падать и сосед. Бросив сухарную сумку болтаться на плече, Алексей схватил обоих товарищей в охапку. И буквально выдернул из водоворота. Шагнув вперед, почувствовал, что твердо стоит на ногах. Еще бы – он стал втрое тяжелее! Так Лыков и вышел на тихое место, держа звеньевых под мышки… С левого берега поручик Агафонов одобрительно прошептал:

– Ай да сила! Молодец, Лыков! А теперь вперед, вперед!

Длинная цепь мокрых, озябших пехотинцев стала взбираться на высокий берег Чолока. Вот и турецкий пост! Дрожащими руками – то ли от холода, то ли от страха – вольноопределяющийся передернул затвор винтовки. Сейчас начнется… Но рота никого не обнаружила. Три или четыре строения были пусты, окопы слабого профиля – тоже. Турки не приняли боя и ушли.

Вдруг впереди, саженях в ста, раздались выстрелы. Началось! Александропольцы побежали на шум боя. Лыков ощутил новое, не испытанное ранее чувство: восторг и ужас одновременно. Вынести его оказалось нелегко. Хотелось чего-то резкого, даже страшного, лишь бы случилось поскорее. Пусть опасность или смерть, но не этот пугающий восторг… Но стрельба быстро прекратилась. На поляне лежало несколько тел в незнакомых куртках, вокруг них толпились линейцы. Из темноты выскочил батальонный командир, посветил спичкой.

– Турки, из редифа[4]. Сторожевое охранение. У нас потери имеются?

– Так точно, господин подполковник, – ответил поручик второй полуроты. – Убит солдат в головном взводе. Разрешите преследовать дальше?

Териев наклонился над мертвым солдатом:

– Первый уже есть…

Стало тихо, и Лыков обнаружил, что от его восторга ничего не осталось. Вот тебе война, вот кровь, невидимая на мокрой траве…

– Вперед, братцы! – скомандовал батальонер. – Не бойтесь ничего! За Богом молитва, а за царем служба не пропадают!

Когда рассвело, батальон оказался в западне огромного векового леса. Три тропы перекрещивались в самой чаще. Две из них шли на восток, к морю, еще одна вела к горам. А войскам требовалось на юг, к Кобулету. Лес оказался непроходимым даже для пехоты. Лианы и какой-то невиданный колючий кустарник затрудняли движение, люди выбились из сил. В голове колонны состоялось совещание начальства. Незнакомый капитан с аксельбантом Генерального штаба шуршал картой, поворачивая ее то так, то эдак. Командир полка князь Абашидзе, подполковник Териев и командир четвертого батальона мрачнели на глазах. Наконец полковник подозвал Агафонова и приказал:

– Отправьте несколько солдат на поиск тропы. Кого-нибудь посмышленее.

– Есть, ваше сиятельство!

Поручик созвал унтер-офицеров, и уже через полминуты раздалось:

– Лыков, Иванов, Тахвердов, ко мне бегом!

Алексей подбежал первым, вытянулся. Полуротный сказал, глядя ему прямо в глаза:

– Вы доброволец, с вас особый спрос.

– Слушаю, ваше благородие!

Рядом встали два старослужащих из их четвертого взвода.

– Надо сыскать тропу на юг. Карта говорит, что она есть. А найти не можем! Под угрозой выполнение боевой задачи. Понятно?

– Так точно!

– Расходитесь веером, расстояние держите в пятьдесят саженей. Кто первый найдет тропу – пусть стреляет. Вопросы есть?

– Есть, ваше благородие, – сказал Иванов, степенный дядька из вологодских. – Нам бы кинжалы… Без них не пройдем, ей-бо! Вон какая колючка.

– Кинжалов нет, можем дать офицерские сабли, – ответил поручик.