И, конечно, отец Матильды благосклонно воспринял известие о том, что цесаревич не пропускает ни одного балета с участием молодой актрисы (Кшесинская дебютировала в большом деревянном Красносельском театре, построенном для офицеров гвардии, проводившей именно там летние лагерные сборы, на которых был и Николай), а в антрактах и после спектакля захаживает в ее уборную (поэтому у Кшесинской была теперь отдельная уборная, в отличие от других артисток, которые непременно делили комнату на двоих), там каждый день появляются свежие роскошные букеты, а еще Матильда каждый день получает подарки: золотой браслет с сапфирами и бриллиантами, бриллиантовую же брошь, кольца, серьги… Среди подарков было и бриллиантовое кольцо от самой императрицы, явно поощрявшей эту страсть, преобразившую унылого Ники. Матушка даже подсовывала сыну тайком деньги на покупки подарков для его пассии.

Наконец Ники осмелел настолько, что навестил Матильду у нее дома в Петербурге. Однако это свидание превратилось в сущее мучение: все Кшесинские шагу не давали наследнику ступить, наперебой выражая верноподданнические чувства. И уж если Ники опасался позволить себе лишнее в уборной балерины, где был слышен каждый вздох и каждый шаг, то у нее дома нельзя было позволить даже самого необходимого! Влюбленным даже не удалось обменяться поцелуем!

Больше Ники не мог терпеть. Он попросил своего друга Евгения Волкова устроить ему свидание с Матильдой, которая ничего не имела против. Свидание состоялось в пустовавшем по случаю ремонта Михайловском дворце.

Оба знали, зачем пришли туда, и не тратили времени на разговоры. Они стали любовниками – и поняли, что созданы друг для друга.

Это стало мигом известно в свете. Собственно, Матильда и сама не делала из случившегося тайны. Дамы возмущенно сплетничали, что «эта особа» очень заважничала с тех пор, как находится при цесаревиче «для особых милостей». И что наследник в ней нашел?! Не красивая, не грациозная. Не более чем миловидна. Живенькая, конечно, но такая вертлявая!

Впрочем, так злословили дамы, втихомолку страшно завидуя «этой особе». А у Ники теперь была только одна мечта: никогда не расставаться с возлюбленной. Однако отец давно требовал от него совершить поездку в Данию, заодно заглянув с официальными визитами еще в несколько других стран. Пришлось уехать, хотя Ники делал все, чтобы вояж отложить.

Он смертельно боялся расстаться с Матильдой надолго. Она пользовалась головокружительным успехом у мужчин. Все балерины, которые являлись на сцене в одеяниях легких и соблазнительных, имели множество поклонников, однако Матильда сражала буквально наповал. Ее танец был возбуждающим, как горячее вино с пряностями. Даже танцуя девственную Аврору в «Спящей красавице» или неземную Одетту в «Лебедином озере», она умудрялась выглядеть весьма соблазнительно. Ну а стоило ей явиться в образе Одиллии, которая откровенно соблазняет Принца, как зал начинал буквально неистовствовать от того дерзкого эротизма, которым было пронизано каждое ее па. Можно было танцевать техничнее ее. Но ярче – нет, невозможно! Ники рисовал себе страшные картины: его возлюбленную похищают распаленные поклонники, и она становится любовницей другого мужчины… Во время этого путешествия, ставшего мучительным, он вновь задумался о морганатическом браке. Но если тогда, с «Эсфирью», это была не более чем юношеская бравада, то теперь он всерьез обдумывал, как придет к отцу, что скажет… какой разразится скандал. Ники был преисполнен решимости выдержать любую бурю, с этим намерением и вернулся в Петербург, однако так вышло, что его опередили.

По счастью, не в завоевании сердца Матильды, нет! А в попытке устроить морганатический брак. Этим смельчаком был двоюродный брат Александра III, великий князь Михаил Михайлович, который влюбился в английскую графиню Софи Торби и просил у главы императорского дома разрешения жениться на ней.

Честно говоря, сперва эту просьбу всерьез не восприняли. За свои почти тридцать лет командир лейб–гвардии егерского полка великий князь Михаил Михайлович собирался жениться не раз. Весельчак, красавец, душа общества, музыкант, танцор, он охотно поддерживал свою репутацию повесы и даже гордился насмешливым прозвищем Миш–Миш. Однако встреча с графиней Торби враз изменила его. Он надеялся, что эта избранница придется по душе родственникам. Ведь матушка Софи – Наталья Александровна Пушкина (дочь поэта), а отец – герцог Нассау, дед же был женат на великой княгине Елизавете Михайловне – внучке Николая I. Пушкина получила в браке титул графини Меренберг.

Но Александру Александровичу все же казалось, что это мезальянс. Он словно бы начисто позабыл, как сам негодовал на отца, Александра II, который запрещал ему жениться на Мари Мещерской и сделал несчастным своего младшего сына Алексея, влюбленного во фрейлину Сашеньку Волкову. Теперь он целиком и полностью разделял слова Александра Николаевича, произнесенные много–много лет назад: «Когда ты будешь призван на царствование, ни в коем случае не давай разрешения на морганатические браки в твоей семье, ибо это расшатывает трон».

Отказ императора был категоричен, однако Миш–Миш поразил все августейшее семейство своей решимостью, когда вдруг наплевал на авторитет главы фамилии, уехал со своей возлюбленной графиней в Англию, да и вступил с Софи в морганатический брак, который был счастливым и долгим. Супруги прожили вместе до конца дней своих.

Однако повеса Миш–Миш – это одно, а Ники – совсем другое. Миш–Миш всего–навсего великий князь, которому никогда, ни при каких обстоятельствах не стать императором. Ники же – наследник престола. В данном случае уместно перефразировать известное изречение, сказав: «Что дозволено быку, то не дозволено Юпитеру!»

Николай прекрасно понимал, что отец никогда, ни при каких обстоятельствах не позволит ему жениться на Матильде – тем паче что переговоры с Гессенским домом шли полным ходом. Отвертеться от женитьбы на долговязой Алисе (при одной только мысли о том, что невеста выше его ростом, Ники ощущал комплекс неполноценности!) не удастся. К тому же он очень хорошо помнил, чем окончилось его прошлое увлечение. Ники совсем не хотел, чтобы Матильду и всех прочих Кшесинских в двадцать четыре минуты вымели из Петербурга. И решил: если уж он не может обладать ею как женой, то будет обладать как любовницей!

Он купил особняк на Английской набережной (между прочим, там прежде жил великий князь Константин Николаевич с балериной Кузнецовой), поселил в доме Матильду (для приличия – вместе с одной из ее сестер, Юлией, за которой ухаживал барон Зедделер) и подарил на новоселье восемь золотых чарок для водки, украшенных драгоценными камнями.

Теперь ничто не мешало им встречаться и проводить вместе ночи. Однако если Ники рассчитывал, что его «обожаемая нимфа» будет охотно коротать с ним вечера за чаем tête–а̀-tête, то ошибался. Матильда привыкла к шумному обществу, желала его и дома. Честно говоря, Ники и сам хотел, чтобы его любовницу видели другие мужчины. Видели – и любовались ею, и завидовали ему, обладателю сей красоты! Он познакомил Матильду с сыновьями великого князя Михаила Николаевича – великими князьями Георгием, Александром и Сергеем. Они были двоюродными дядьями Ники, но при этом практически его ровесниками. Конечно, у них давно горели глаза на Матильду, и если бы Ники оказался более проницательным, то заметил бы, что и она как‑то особенно поглядывает на Сергея Михайловича.