Добравшись до вершины, он остановился, чтобы перевести дыхание и, обернувшись, посмотрел на равнину, по которой они только что прошли.

– Ей бы понравился этот вид, – задумчиво сказал он. – Долгой была дорога, но это стоило того.

По другую сторону холма пейзаж был почти такой же, но времени на то, чтобы рассмотреть его в деталях не осталось, потому что почти сразу же справа от себя он заметил огромный силуэт слона, который, как ему показалось, точил бивни о ствол.

Большое животное, должно быть, почувствовало его присутствие, или, может быть, слон услышал его запах, но почти сразу же прекратил свое занятие, поднял хобот и, повернувшись в е го сторону, начал обмахиваться огромными ушами.

Несмотря на то, что от вторгшегося в его пределы человека отделяло метров семьдесят, слон не был ни испуган, ни даже встревожен. Может быть, несколько озадачен или слегка раздражен из–за того, что его посмели побеспокоить. Он прошел несколько метров вперед с угрожающим видом, зычно проревел так, что эхо прокатилось по долине у него за спиной, но тут же и остановился, возможно, смутившись, услышав металлический щелчок, который издала фотографическая камера.

Продолжил трубить и трясти ушами, а электрический механизм «Никона» продолжал срабатывать еще и еще один раз, а Давид был счастлив от того, что огромный самец так легко и быстро «согласился» позировать ему.

Когда он устал нажимать кнопку камеры, то посмотрел прямо на слона и, улыбнувшись, сказал:

– Ну и хватит на сегодня, «Валентино»… Сегодня твоя работа закончилась. Можешь идти…

Подождал, пока толстокожий гигант не удалился тяжелой походкой, раскачиваясь из стороны в сторону и смешно помахивая коротким хвостиком на фоне огромного зада, и принялся опять рассматривать равнину.

Помахал рукой, указывая туземцам, что пришло время собираться в обратный путь, и вприпрыжку побежал вниз по склону холма.

– А теперь несколько часов энергичного марша, затем хорошая ванна, пару глоточков виски, сытный ужин и ….

Слава небесам! До чего же Африка славное место, чтобы проводить здесь медовый месяц.

Ансок был прав – где–то рядом ходили львы.

Они услышали их рычание из густой травы, а чуть дальше величественная грива, словно тень, пересекла тропинку, и Донго покрепче обхватил приклад ружья.

– Ох, и не нравится мне, когда львы бродят так близко от людей, – мрачно прокомментировал он. – Не прошло и месяца, как они сожрали женщину недалеко от озера.

– Не хороший, плохой лев, если он попробовал человеческого мяса, – пробормотал Ансок. – Мясо пришлось по вкусу, да и добыча легкая.

Давид ничего не ответил. Легкая тень тревоги скользнула по его лицу, но он быстро поборол тревожные мысли, вспомнив, что Надия никогда не спускалась к озеру без оружия.

На их пути встал лес, и, тихонько проклиная долгую дорогу через густую чащу, через бесчисленные ручейки и неширокие речки, через болота, двинулись вперед, прорубая себе путь сквозь сплетение лиан и зарослей кустарника, перепрыгивая через глубокие заводи с черной, застоявшейся, порой тухлой водой, перелезая через стволы упавших деревьев.

Благосклонное выражение лиц Донгоро и Ансок сменилось на глубокое неудовольствие.

Давид понял, что никому из них, впрочем, как и большинству африканцев, не нравятся джунгли.

Даже живя в лесу, местные не любят заходить глубоко в чащу, стараясь держаться хорошо знакомых дорог и тропинок, редко уходят далеко от своих деревень и обработанных полей.

И хотя там, в лесу, они охотятся и ловят в реках рыбу, но стараются делать это в строго определенных границах знакомых им конкретных территорий, поскольку из–за своего примитивного восприятия окружающего мира продолжают думать, что в чаще обитают злые духи и «люди–леопарды».

Расставляют вдоль звериных тропинок многочисленные ловушки и капканы, в которые очень часто попадают дикие кабаны и лесные олени, но никогда крупная дичь, с которой предпочитают не сталкиваться среди деревьев. Похоже, что копье и лук были придуманы для открытых пространств, и на просторах саванны африканцы никого не боятся, тогда как в джунглях пугаются от отдаленного львиного рыка и трясутся от страха, обнаружив на земле след леопарда.

Гориллы, обитающие в изобилии далее к югу, на границе с Гвинеей – настоящий кошмар для туземцев, и нет ничего страшнее для них, чем неожиданно выйти на поляну, где семейство этих огромных обезьян расположилось на ночь.

Мирные и довольно терпеливые по отношению к другим животным и к человеку в том числе, гориллы, однако, совершенно не переносят вторжение внутрь сообщества, а потому редко кто из африканцев осмеливается углубляться в лес ранним утром, до того момента, пока эти большие обезьяны не снялись со своих мест, где провели ночь, и не двинулись дальше.

Но этим вечером джунгли казались тихими и спокойными, как никогда. Иногда струи дождя начинали барабанить по кронам самых высоких деревьев, но также внезапно дождь прекращался, как и начался, и на смену звуку падающих капель приходили пронзительные крики обезьян, переливчатое пение бесчисленного количества птиц и хлопанье крыльев тяжелых фазанов, что испуганно взлетали чуть ли не из–под самых ног.

Изредка змея бесшумно скользнет через тропинку, покрытую множеством следов разных животных, и очень часто джунгли с неясным, призрачным светом, с ровной, влажной поверхностью земли под сводами высоких деревьев уступали место почти не проходимым «бикоро» – густым зарослям колючего кустарника и высокой травы, что появились в местах, где когда–то девственный лес был вырублен и сожжен, чтобы освободить пространство под поля, но затем эти поля бросили в силу каких–то причин, и джунгли вернули себе землю, закрыв ее не проходимыми зарослями кустарника. Вернули, кажется, навсегда.

Выбравшись из таких зарослей «бикоро», Донго, шедший впереди, вдруг остановился и, указав на еле приметную тропинку, тихо сказа:

– Люди… Странные люди.

– И что в них странного? – поинтересовался Давид.

– Ботинки… Большие и тяжелые… Английские или нигерийские… Другие шли босыми. Шли очень быстро на северо–восток. В направлении Чада.

– Браконьеры? – предположил Давид.

Ансок и Донго переглянулись. Покачали головами, неопределенно пожали плечами.

– Может быть … – предположил Ансок и запнулся. – а может быть…

И опять зашагали дальше, но на этот раз значительно быстрее, так что Давид еле–еле поспевал за ними и не понимал, то ли причина такой поспешности заключалась в тех следах, то ли потому, что вечерело и скоро должна была наступить ночь, и перспектива заночевать в лесу, окруженные со всех сторон таинственными тенями и злыми духами, пугала туземцев.

Откровенно сказать, ему самому не очень–то хотелось лечь спать на земле под деревом, зная, что за этим лесом, за рекой, что протекала дальше, начиналась пыльная дорога, ведущая к их «рулоту» (автодом–прицеп) с кондиционером, электрическим светом, холодным пивом и оленьим окороком в печи, а также с широкой кроватью, поверх которой лежал толстый поролоновый матрас, настолько толстый и настолько рыхлый, что почти полностью заглушал все их сумасшедшие скачки, и снаружи, даже в самые «жаркие» ночи ничего не было слышно и трудно было предположить, что именно происходит внутри.